— О боже, — она закатывает глаза.

— Знаешь, мне всегда казалось, что ты похожа на стерву, — выпаливает Гид, — вижу, инстинкт меня не обманул.

Девочка как будто вжимается в кресло. Глаза округляются и на побелевшем лице кажутся огромными.

Гид провожает отца наверх как ни в чем не бывало, но если бы он не держал руки в карманах, отец бы увидел, что они дрожат. И все же он чувствует себя замечательно.

Наконец отец присвистывает.

— Ничего себе, — говорит он, — хорошо ты приложил эту мисс Задаваку.

Гид не оборачивается, а продолжает идти по лестнице. Он не может смотреть на отца, когда тот говорит фразочки типа «мисс Задавака»!

— Не могу понять, откуда у тебя столько уверенности в себе.

Гид замирает на лестничной площадке. Прежде никто никогда не называл его «уверенным в себе». Никогда. Даже Даниэль, которая его боготворила и писала ему записочки, в которых наделяла его всеми положительными качествами — «милый, сексуальный, классный, обожаемый, нежный, любимый», — ни разу не написала «уверенный в себе». Поскольку Гид видит себя каждый день, он не понимает, как сильно изменился, но теперь, задумавшись о том, смог бы он отчитать девчонку в первый день после приезда в школу, понимает: да ни в жизни. Уверенный в себе. Пожалуй, он примет этот комплимент. Даже от отца.

— Спасибо, — отвечает Гид.

— Извини, что я Даниэль сюда притащил, — говорит Джим.

— Ничего, — говорит Гид, — я справлюсь.

Гостиная на втором этаже девчачьего общежития — большая комната, где стоит диван с цветочной обивкой, кофейный столик с парой журналов и три круглых стола. Стены украшены портретами жен покойных директоров школы. За одним из столов сидят Даниэль, Эди и Молли; перед ними поле для игры в «скрэббл», на котором почти не осталось свободных мест. Нахмурившись, они разглядывают оставшиеся фишки. Странно, но ему сразу хочется подойти к Даниэль. Этот импульс сбивает его с толку.

Парней вечно сбивают с толку проявления мягкости и сентиментальности. Дело не в том, что он хочет ее вернуть. Но он забыл о том, что совсем недавно был в нее влюблен.

Гид тихонько подкрадывается сзади и смотрит на ее буквы. У нее остались «А», «С» и «В». Он смотрит на игровое поле. Даниэль на первом месте — у нее 187 очков; за ней идет Эди — 156 очков, и Молли — 109. Молли и Эди решили поддаться Даниэль! Молли быстро смотрит через плечо, берет фишку с буквой «С» и складывает слово «СЛАВА», присоединяя фишку ко слову «ЛАВА».

— Так, одиннадцать очков, — говорит она, записывая результат. — Может, вы пока присядете? Мы сейчас закончим. — Она говорит это, не глядя на них с отцом.

Джим издает короткий и нервный смешок.

— Я надеялся выехать до темноты, — говорит он. Его все игнорируют.

Джим откашливается, усаживается и принимается листать выпуск «Американского наследия» трехлетней давности. Гид тоже садится. Он пытается улыбнуться Даниэль, но та сосредоточилась на игре. Он видит, что она подкрасилась и надела чистую рубашку — он почти уверен, что это рубашка Молли. Настал черед Эди. Она корчит гримаски от сосредоточения. Джим Рейберн постукивает ногой. Наконец, она выкладывает фишки на поле. Гид привстает, чтобы посмотреть, какое слово она составила. «ПРОТРАВКА».

— Что значит это слово? — спрашивает Гид, обрадовавшись, что может задать вопрос в тему.

— Не знаю, — отвечает Эди. — Но такое слово есть. И у меня кончились фишки.

Даниэль все равно выигрывает. Гид видит, как повеселели ее глаза, и понимает, что она рада. Он знает, что должен поговорить с ней еще раз, расставить все точки над i — его мать вечно толкует о том, что надо все доводить до конца, особенно теперь, когда живет в Нью-Мексико и занимается йогой. Даниэль идет в туалет, и Гид с неохотой понимает, что сейчас самое время для последнего разговора.

Однако когда она выходит из ванной, то проходит совсем близко, кладет руку ему на плечо, наклоняется и шепчет:

— Все хорошо. Правда, все хорошо.

Эди собирает фишки. Джим продолжает читать. Гид встречается взглядами с Молли. И спрашивает ее, шепча слова одними губами: «Она не сердится?»

В ответ Молли лишь вскидывает бровь. Что ж, сегодня от нее ничего не добьешься. Чего и стоило ожидать.

Чего и стоило ожидать.

Молли и Эди провожают Гида, Джима и Даниэль на стоянку. По пути Гид с опаской смотрит на Даниэль, но та ведет себя тихо и сдержанно. Она нежно, по- девчачьи, обнимается с Молли и Эди. И неуверенно улыбается Гиду, а потом садится в машину. Гид все ждет, что она выйдет из себя, но она лишь смотрит в зеркальце, притворяясь, что что-то попало ей в глаз, — а на самом деле просто красуется, как все хоть сколько- нибудь симпатичные девчонки, когда перед ними зеркало.

Он вдруг вспоминает их утренний разговор с Пилар, ее устроенное родителями бракосочетание, отца- черепаху и голубые замшевые туфельки. При этом на лице его появляется нежная улыбка, но потом он недоуменно хмурится. Он весь день о ней не вспоминал. Просто рекорд с того дня, как они познакомились. Обычно и десяти минут не проходит, чтобы он о ней не подумал, не говоря уж о десяти часах.

Обнимая отца, он смотрит на Молли через его плечо. Серый дневной свет так хорошо сочетается с ее серьезной, интеллигентной красотой, особенно когда она стоит вот так, отвернувшись от него.

Наступили настоящие холода. В следующий после родительского дня четверг Гидеон с Николасом идут на спортивную площадку, и утренний холод, поднимаясь от окаменевшей земли, морозит им ноги. Светлеет медленно. Серый туман поднимается от земли и упрямо зависает на верхушках деревьев.

Гид бежит и думает о Молли. На этой неделе они перебросились парой слов, но всегда по делу, и она была сдержанна.

— Черт, — выдыхает он, схватившись за бок, который резануло от боли.

— Продолжай бежать, и все пройдет, — говорит Николас и набирает скорость.

Гид сильнее хватается за бок, скрючившись от боли.

— Издеваешься? — говорит он, но умудряется переставлять ноги. Что поразительно, Молли вела себя сдержанно, но не холодно — чем не повод извиниться? Даже на репетициях она сказала, что у нее простуда на губе, поэтому она не может целоваться. Простуда у нее правда вскочила. Хотя, может, она нарисовала ее сценическим гримом, думает Гид. Он замедляет бег. Ему не хочется бежать, а хочется поразмыслить о том, как… как…

Он даже не знает, как завершить эту фразу. «Как выиграть пари»? Или «как задобрить Молли после то- го, как он бросил ее на лестнице, чтобы поговорить с Пилар?»

— Не останавливайся, — приказывает Николас. — Обещаю, тебе станет лучше.

Постепенно боль утихает, потом проходит совсем. Они переходят на разминочную ходьбу, и Гид смотрит через поле на шоссе, идущее через лес к нижнему краю спортивной площадки. Из тумана появляется двухдверный спортивный автомобиль начала 1970-х — белый, с покрышками с голубой каймой. Гид видел эту машину на вечеринке, на подъездной дорожке. Она останавливается, открывается пассажирская дверь, и оттуда выпрыгивает Пилар.