— Марго…

— Я не закончила!

Он делает вид, что застегивает рот на замок и тоже пятится подальше, как будто и ему вдруг стало неуютно находиться слишком близко ко мне. Странно, почему меня это задевает.

— Ши очень милый, славный и чудесный молодой человек. Он, несомненно, обладает целым… мешком качеств, которые порадуют его спутницу жизни, но ко мне все это не имело, не имеет и не будет иметь никакого отношения. Никогда. Мне дико, что я вынуждена озвучивать это своему законному супругу, но раз уж мы решили нарезать правду-матку, то скажу, как есть - я никогда не давала ему повода думать, что заинтересована в нем как у мужчине. Хотя видеться с им было приятно. Но между нами ничего не было, супружец. И не будет, даже если вы продолжите вести себя как благородный лось. Так что лучше заканчивайте.

— Я думал, благородными бывают олени, - без намека на улыбку отмечает он.

— А я думала, что мой спитч подтолкнет вас к правильным мыслям, а вы снова просто придираетесь к словам. Честно, у меня почти опускаются руки.

— Марго. - Лунник снова болезненно морщится и потирает центр лба, как будто там у него болит сильнее всего. - Дело не в том, что ваши слова ничего для меня не значат. Я, признаться, сейчас слегка опешил, потому что не ожидал услышать их именно от вас.

— Только не придумывайте там себе ничего такого, - быстро останавливаю его.

— Марго, - он произносит мое имя с выразительным нажимом, - мы с Лаксом заключили договор.

— Вы о чем-то договаривались с этой мерзкой гадиной?!

— Эмм… - Его явно настораживает моя реакция. - Могу поклясться Луной - это не махинации против вас с Ши.

— Нет никаких нас с Ши - зарубит это себе на носу, ревнивец!

Он только слегка смущенно улыбается.

И все это так странно. Ну, потому что, как обычно реагируют здоровые брутальные мужики, когда их обвиняют в том, что они хотят оградить свою женщину от присутствия в ее поле других самцов? Фыркают, отмахиваются и делают все, чтобы женщина ни в коем случае не поверила, что в мужчине сидит страх ее потерять. В общем, действуют по накатанной «Да ты свободна, иди к кому хочешь, мне все равно, я завтра десяток таких найду» и прочий патриархальный бред уровня логики мелкого беспозвоночного.

А Коряга просто пожимает плечами. И даже не хмурится.

Я не позволяю этой искренности пробить свою рациональную броню. Сначала нужно разобраться с его сенаторским креслом, а о его ревности мы поговорим потом. Даже если прямо сейчас мне очень хочется дать ему возможность рассказать, как именно он ревнует. В каких-то ярких красках, и чтобы рассказ обязательно закончился страстным поцелуем.

Чур меня!

— Ш’Ирен будет участвовать в предвыборной гонке, - говорит Коряга, и это слегка отрезвляет мои раскрасневшиеся мысли. - Я сделал все, чтобы подтянуть его шансы. И C’Арэн не сольет его как бы ни старался. Не только у вас и моего племянника есть веские аргументы для переговоров. А если мой племянник дойдет до финиша первым - что ж, эта новость порадует меня не меньше, чем если бы это была моя собственная победа. Черт возьми, потому что я воспитал этого мальчишку и могу погреться в лучах его славы.

Почему-то, хоть на это не указывают никаких внешние сигналы в его поведении, я чувствую нотки фальши в голосе Коряги. Или это просто разыгралось мое воображение? Или я просто невольно ставлю себя на его место и понимаю, что никогда не смогла бы отступить, даже если бы пришлось тягаться с собственными сестрами?

Ужас.

— Господи… боже… мой, - произношу по слогам, внезапно осознавая, что все это время вела себя как стопроцентная махровая эгоистка. - Божечки.

— Я снова сказал что-то не то? - напряженно интересуется Коряга.

— Вы даже не представляете, насколько «то» вы только что сказали, - бормочу себе под нос, медленно сползая на пол. Усаживаюсь прямо посреди гостиной, и если бы кто-то приказал прямо сейчас снова вскочить на ноги - я просто не смогла бы этого сделать. Потому что правда, как оказывается, подкашивает сильнее любой неправды и несправедливости. - Благодаря вам я вдруг осознала, что та еще бездушная стерва. Гордитесь теперь собой, господин разоблачитель!

Может показаться, что во всей этой ситуации я излишне драматизирую.

Но по моим личным ощущениям я просто здесь и сейчас прозреваю от тотального неведения, в которое сама же себя и загнала, ошибочно принимая эгоизм и желание всегда и во всем быть впереди за силу духа и несгибаемую волю. И просто счастье, что все это не вылилось в трагедию, хотя я очень старалась. Например, когда влезала в отношения Наны и ее, прости господи, Принца, пытаясь убедить ее принять мою точку зрения, потому что ее мнение мне казалось категорически неверным. Или, когда пыталась убедить Аврору бросить подиум, чтобы не быть «вертихвосткой» на сцене.

Я только хочу убедить себя не реветь, а слезы уже катятся по щекам и неприятно солонят губы.

— Черт, - всхлипываю от досады и разочарования. - Коряга, господи, надеюсь, сейчас вы горды собой!

Вместо ответа он очень осторожно усаживается напротив и протягивает носовой платок. Просто молча ждет, когда вытру слезы, а они, как назло, катятся снова и снова.

— Кажется, у меня прорвало слезную дамбу. Впервые за много лет.

— Тогда вам непременно нужно сбросить напор, - деловито, с легким и уместным смешком в голосе, предлагает он. - И для протокола - я не горжусь собой. И ни один нормальный мужчина не стал бы гордится тем, что довел до слез любимую женщину. Но…

— А давайте без «но», которое все испортит, - останавливаю его до того, как он испортит мой романтический настрой какой-нибудь ложкой дегтя. - Вы меня правда любите, Коряга? Вот такую?

— Какую «такую»? - с любопытством уточняет он. И снова легко улыбается. Чуть-чуть, чтобы не обидеть меня, но и не превращать наш диалог в неизданную главу «Страданий юного Вертера».

— Эгоистичную. - Всхлипываю и громко сморкаюсь. - Скорую на выводы. Упрямую. Грубиянку.

— Ну… - Он делает вид, что взвешивает мои слова. - Марго, дорогая, не хочу вас расстраивать, но вы совершенно точно не единственная женщина в мире, наделенная этими прекрасными качествами.

— Коряга, вы решили меня проучить за все моральные шпильки и добить длинным экскурсом в вашу богатую личную жизнь?

— Справедливости ради - не такую уж и богатую, - посмеивается он.

— Уверена, она точно не поместится на всех ваших пальцах.

— Ммм… Я бы не хотел развивать эту сторону нашего разговора, но, скажем так, по достижению определенного возраста я стал очень избирательным в плане женщин.

Я вспоминаю его несостоявшуюся невесту и скандал со стриптизершей Наташей.

Проглатываю едкий смешок, но ловлю взгляд Коряги и каким-то образом понимаю, что в эту минуту наши мысли абсолютно идентичны.