– Ничего с ним не случилось, о’кей? Обе вон. – Я.

Я откинул одеяло, спрыгнул с кровати и выпроводил их в коридор. Лия уставилась на меня так, словно никогда раньше не видела.

– Оливер, – начала она дурным театральным шепотом, – а ты действительно…

– Прекрати, я не собираюсь ничего с тобой обсуждать.

Она начала спускаться по лестнице, а Кэролайн посмотрела на меня и произнесла:

– Мама хочет знать, будешь ли ты с твоим парнем завтракать вместе с нами?

– Почему бы тебе не съесть наш завтрак за нас?

Ее улыбка погасла, и Кэролайн насупилась. Я сразу пожалел о сказанном, но решил не извиняться. Она покачала головой, пробормотала что-то вроде: «придурок», – и поплелась за сестрой.

Я вздохнул, возненавидев себя на долю секунды, и вернулся обратно.

Джеймс уже рылся в своей сумке.

– Значит, это твои сестры, – сказал он.

Если он и был смущен, то виду не подавал.

– Извини.

– Все в порядке, – ответил он, пожав плечами. – У меня никогда не было ни братьев, ни сестер.

– Ну и не жалей об этом. – Я покосился на дверь, впервые подумав о том, как опасно «держать» Джеймса в доме.

По сравнению с отцом мои сестры были вполне безобидны.

– Хочешь завтракать?

– Не отказался бы. И хотел бы познакомиться с твоими родителями.

– Я не отвечаю ни за что из того, что они брякнут.

Он обернулся.

– Ты не спустишься?..

– Буду готов через минуту, – быстро ответил я. – Найдешь дорогу сам?

Он просунул голову в ворот чистого синего свитера.

– Справлюсь.

Когда он вышел из комнаты, я оделся, натянув свежую футболку и те же спортивные штаны, что и накануне. Вытащил закладку из «Театра зависти» и сунул ее в карман. Выглянул в коридор и прислушался.

Похоже, они уже собрались на кухне. Лия была занята тем, что засыпала Джеймса вопросами о Калифорнии. Моя мать едва могла вставить слово, при этом ее реплики звучали вежливо, озадаченно и немного подозрительно. Обрадовавшись, что отец наверняка ушел на работу, я прокрался по коридору в его кабинет, нырнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Это была маленькая уродливая комнатка, в которой доминировал старый сосновый письменный стол, а на нем, будто доисторический зверь в спячке, гудел гигантский компьютерный монитор. Я взял телефон, прижал трубку к уху и выудил из кармана закладку. На обороте был нацарапан номер – стремительная штриховка синей гелевой ручкой.

Когда несколько дней назад мы все прибыли в аэропорт, я отнес одну из сумок Мередит на досмотр, а потом передал ей багаж – точно вне пределов слышимости Джеймса и Александра, – и она предложила мне перед возвращением в Деллехер приехать и навестить ее в Нью-Йорке. После катастрофы на ужине в честь Дня благодарения я подумывал о свидании с ней на Манхэттене. План, конечно, безрассудный, но перспектива увидеться с Мередит и побывать в ее пентхаусе – что бы там ни случилось – была гораздо более привлекательна, чем моя теперешняя реальность в Огайо (три дня, проведенные взаперти в собственной спальне, где я бы скрывался от родителей и ехидной Кэролайн, могли меня доконать).

Но несколько часов назад все изменилось: ночью, прямо на крыльце дома как по волшебству появился Джеймс.

В трубке раздавались длинные гудки. Я сжал ее в руке, отчасти надеясь, что Мередит не ответит.

– Алло?

Возможно, дело было в расстоянии или в качестве связи, но голос звучал одурманенно, дезориентированно, как будто она только что проснулась и не вполне понимала, где находится.

Однако один лишь низкий тембр этого голоса заставил угли внутри меня разгореться. Я посмотрел на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта.

– Мередит, привет. Это я… Оливер, – сказал я. – Знаешь, Джеймс появился у меня на пороге сегодня ночью. Я и понятия не имел, что он приедет, но не могу просто оставить его здесь одного. Думаю, с Нью-Йорком ничего не получится.

Последовала короткая пауза.

– Конечно.

Первый день декабря выдался ясным, свежим и морозным. Занятия должны были возобновиться, и нас заранее оповестили о том, что мы сможем вернуться в Замок ровно в четыре часа. Александр и Филиппа заняли наши привычные места в «Голове зануды», согревая ладони о кружки с пряным сидром, тогда как Джеймс пил чай с Фредериком.

Мередит не прилетела: она ждала отложенного рейса в Ла-Гуардии. От Рен не было ни слова.

Я потащил свою сумку на третий этаж Деллехер-холла для встречи с деканом Холиншедом, где он предложил мне решение проблемы с финансами: сочетание кредита, невостребованных стипендиальных денег и работы, совмещенной с учебой. Я выслушал его, кивнул и горячо поблагодарил, а когда он отпустил меня, вновь взвалил на плечи сумку и спустился по лестнице в вестибюль. Вскоре я зашагал по тропинке, вьющейся между деревьями. Как объяснил Холиншед, одной из моих обязанностей станет еженедельная уборка и ремонт в Замке. У меня было примерно три часа, чтобы привести в порядок все, прежде чем другие четверокурсники вернутся и застанут меня на «месте преступления». Правда, мне даже не приходило в голову чувствовать себя униженным. Я жутко обрадовался тому, что мне не надо прощаться с Деллехером, и, если б Холиншед попросил, я бы взялся чистить студенческие туалеты училища.

Я вошел в Замок через парадную дверь, поднялся по винтовой лестнице в Башню и бросил сумку на кровать. Теперь за дело. В Замке царил хаос еще с того дня, когда мы уезжали отсюда впопыхах. Я решил начать с первого этажа, где еще оставались следы той трагической вечеринки в честь «Цезаря». Мне сказали, что чистящие средства хранятся под раковиной на кухне – там, куда я раньше никогда не заглядывал.

Но сначала я разжег камин в библиотеке. В Замке было ужасающе холодно, словно зима прокралась сквозь каменные стены и поселилась здесь во время нашего отсутствия. Я скомкал несколько газетных листов, которые валялись в корзине для мусора, и засунул их в камин, а сверху положил два поленца. Старый пепел я не трогал. Пять минут возни со спичками – и вскоре уже забрезжило слабое, но стойкое пламя. Я сидел у огня, тер свои замерзшие руки и согревался, пока вновь не почувствовал все свои суставы.

Выпрямившись, я услышал, как скрипнула входная дверь. Я замер. Неужели Александр пришел на три часа раньше? Я мысленно выругался и на цыпочках покинул библиотеку, надеясь перехватить его на кухне и ломая голову над тем, как объяснить ему, что я тут делаю. Я не хотел грузить его или остальных. Незачем им знать про мою семейную драму. У нас и так достаточно своих трагикомедий.

Внезапно до меня донесся мужской голос:

– Напомни мне еще раз, зачем мы тут?