— Он парень грамотный, Иван Гаврилыч. Подготовиться, как следует.

Гнётов при этих словах недобро ухмыльнулся.

— Посмотрим и на ваше руководство своим подчинённым, Валерий Петрович, — вставил заместитель комэски свою фразу, пытаясь зацепить и Гаврюка.

Валера при этом лишь весело улыбнулся, подмигнув мне. Странно, что комэска не видит конфликта в своём подразделении между своим замом и опытным лётчиком. Не есть хорошо!

Подготовка шла легко. Мой командир звена не заставлял меня зубрить, поскольку в этом не было необходимости. В какой-то момент мы и вовсе вышли с ним, взяв по кружечке чая, в курилку. Погода была осенняя. Накрапывающий мелкий дождь только усиливал желание подогреваться чайком, закутавшись в ДСку.

— А ты чего не в шевретке? — спросил меня Валера, указывающий на свою потёртую кожаную куртку.

Об этом я как-то и не задумывался никогда, хоть и кожаная куртка являлась отличительной особенностью формы лётного состава. Но вот в Осмоне мне пришлось познакомиться с интересной традицией, ранее, нигде не встречавшейся.

— На складе сказали, у вас тут негласный закон. Мол, надо первый вылет сделать, а потом на проставе тебе вручат в торжественной обстановке.

— Ай, забыл. Сам давненько проходил через этот ритуал, — согласился Валера, отхлебнув чаю из своей кружки.

— Советы дашь перед контролем готовности? — спросил я, но Гаврюк только улыбнулся.

— Ты пока зачёты всем сдавал, от корки до корки всё запомнил. Но этого мало. Теория и зубрёжка это всё ерунда. Нужно понимать, чего от тебя хочет машина, — сказал он.

— И чего же она хочет? — заинтересовался я этой интересной мыслью.

— Ей нужно управлять. Самостоятельно наши МиГи, в воздух подниматься, ещё не научились. Каждый раз, садясь в кабину, ты должен понимать, что ты для самолёта царь, создатель и генеральный секретарь. Понял?

— Оригинальная мысль. Тебе бы диссертацию по философии писать надо бы, — улыбнулся я, отпив ароматного горячего напитка.

— Да ну тебя. Мне предлагали замполитом эскадрильи пойти, да я перед народом не могу выступать. Лучше звеном покомандую.

— А с Гнётовым у вас в чём закусь? По должности обошёл тебя?

От моего второго вопроса Гаврюк слегка потускнел, и не стал сразу отвечать.

— Ну не хочешь не говори. Дело ваше с ним, — поспешил я снять свой вопрос.

— Не в должности дело, хоть и на меня отправляли представление. И не Максимыча вина, что его так с заграницей прокатили, — помотал головой Валера. — Противника во мне видит за должность комэски. Я с Гаврилычем Крым и Рим прошёл. В Афгане в паре по задачам работали. Он меня и хотел поставить на зама, а затем и на своё место, когда время придёт. А тут объявился наш Максимыч. И ведь комэска видит, что этот хмырёнок говнист, а не вмешивается. Хотя, на место его не мешало бы поставить.

— Не нам с тобой в дела начальства вникать. Малы мы ещё, — остановил я Валеру, который чуть не поперхнулся от услышанного.

— Согласен. Здраво мыслишь, — кивнул Гаврюк. — Обида у меня за то, что с должностью прокатили. Вот и понесло не в ту степь. Чай допиваем и пошли завтрашний маршрут и зону разберём.

На контроле готовности всё началось с опроса более старших товарищей. Естественно, что им задавались вопросы более лояльно. Уровень сложности менялся пропорционально должности и званию — чем ты ниже, тем и вопрос сложнее. Больше всего досталось Марку, но и он был не так плох. Что-то, да ответил по вопросу о кривых Жуковского. А вот после ответов Барсова, как и предполагалось, весь основной удар пришёлся на меня.

— Родин, расскажи мне, что ты завтра летаешь, — переключился на меня Буянов.

Я сразу обратил внимание, с каким интересом на меня посмотрел Гнётов. Ждёт моей оговорки или какой-нибудь неточности, чтобы втиснуться в процесс контроля готовности.

— Выполняю в первом часу лётной смены полёт по упражнению номер 1 «Контрольный полёт в зону и по кругу»…, — начал докладывать я.

Гаврилович затронул и аэродинамику, и технику пилотирования, и, зачем-то, приплёл сюда Устав Внутренней Службы. Со всеми вопросами, мне удавалось справиться. Я даже не вспотел и в горле не пересохло.

— Что ж, образцово, — сделал вывод Буянов. — У вас будет что-нибудь, Григорий Максимович?

Конечно! Могли бы, товарищ подполковник и не спрашивать, передавая слово Гнётову.

— Ещё раз доложите, товарищ лейтенант, на каком самолёте вы завтра выполняете полёты.

— Завтра выполняю полёты на самолёте МиГ-21УМ, бортовой номер 34, а также на МиГ-21СМ.

— А почему не называете номер СМа? Или вы пойдёте и сядете в любой? — язвительно произнёс Гнётов.

— Не называю, поскольку в плановой таблице полётов, бортовой номер не прописан, — спокойно ответил я.

— Родин, ты кому рассказываешь? — воскликнул капитан.

— Григорий Максимыч, ну можно же посмотреть, — заметил Буянов. — Вот же плановая, — указал он на большой лист плановой таблицы.

Взглянув туда, Гнётов изменил свою довольную ухмылку на гневно сжатые губы. Как говорится, это фиаско!

— У меня больше нет вопросов, — выдохнув, сказал Гнётов, откладывая в сторону таблицу.

— Всем отдыхать. Товарищи офицеры! — подал команду комэска, и распустил нас.

В предвкушении первого вылета после выпуска, я весь вечер штудировал инструкцию по производству полётов, чтобы быть готовым выполнить полёт в любой из зон и маршруту. Проверил своё обмундирование, полученное недавно на складе. ДСка в порядке, стропарез и фонарик вложены в комбинезон, в наколенный планшет записал ещё пару нужных мне цифр. Но что-то забыл…

— Футболка! — вспомнил я.

И правда. По сложившейся традиции, в полёт всегда одевают то, в чём уже летал до этого. У меня это была светлая футболка, которую я надел в самый первый свой ознакомительный полёт. С тех пор всегда она на мне в самые важные и контрольные полёты.

И при посадке в поле надевал. Всё же, летел с Крутовым и нужна была любая конспирологическая помощь. Футболку пришлось тогда ещё очень долго искать в больнице. Одна медсестричка вызвалась постирать, а потом ещё и приставала ко мне.

С Михайловым тоже в ней летал. И в стратосферу с «очень быстрым» возвращением оттуда. На экзамене с Граблиным эта футболка по-прежнему сопровождала меня. Значит, не стоит изменять традиции и надо её подготовить.

Из чемодана я достал свою реликвию и аккуратно