Очень захотелось поднять на него глаза, в которых готовы были выступить слезы благодарности, тихо и нежно сказать: «Спасибо…Гастор».

Но Гастор заговорил первым.

— А ты, женщина, —  твердо усмехнулся он. — Будешь с тем, кому ты нужнее. Со мной.

— И все равно, ты лишил меня выбора! — Камира словно отрезвела от его слов. Благодарность разлетелась в клочья от возмущения. Он обращается с ней, как с наложницей. Как с обычной девчонкой, которую великий дракон может забрать себе, решить за нее, определить ее судьбу. — Кто сказал, что я хочу быть с тобой?!

Дракон не выдержал тоже. Янтарные глаза метнули молнию. В один шаг оказался рядом, схватил Камиру за талию и приподнял, заставляя прогнуться так, чтобы она смотрела ему в глаза. Камира не пробовала сопротивляться, знала, что для него она, как котенок.

К тому же, стоило ему схватить ее, выгнуть, как стройное дерево, стоило его руке скользнуть ей на затылок и чуть сжать его, как у Камиры сладко свело между ног.

От близости его каменного тела, напряженного, разъяренного, она едва сдержала стон. Сладкая боль между ног разошлась по телу, требуя немедленного удовлетворения. Пусть возьмет ее, раз уж забрал себе. Ощутить его меч страсти в себе,  твердый, сильный, берущий. Наполняющий собой -  с жаждой и даже агрессией. Присваивающий.

— Потому что хочешь, — хрипло и зло сказал Гастор, впиваясь пальцами в ее затылок, нависая над ней сильнее. — Хочешь меня, и быть со мной. И мы подходим друг другу. Я не дам твоей глупости испортить этого. Ты мне нужна. И ты будешь со мной – здесь, в моем дворце. До тех пор, пока не признаешь сама, что ты – моя женщина.

— Пошел ты  к дьюку, дракон! — со стоном выдохнула Камира. А в следующее мгновение Гастор сминал ртом ее губы, как будто хотел разорвать их.

Камире нравилось, когда ее брали. Но со всеми это было ее свободным выбором. Она давала мужчине разрешение, отдавалась ему. Гастор же брал ее  сам, не спрашивая. Она и ненавидела, и … любила его за это. Помнила это еще с той их первой ночи, что алым пламенем прошлась по ее душе и телу.

Он подхватил ее под ягодицы, и Камира, обнаженная, прижалась к нему, обвила его ногами. Дракон глухо зарычал, терзая руками ее тело, сминая упругие ягодицы, выгнул ее на весу и впился губами в ее твердый смуглый сосок. Камира вцепилась рукой в его плечо, закусывая губу от ощущений, добравшихся до самых оголенных нервов, до самой сердцевины ее страсти.

А в следующий миг, дракон, так и не спуская ее с рук, вошел в нее. Твердый, большой, жадный. И Камира заорала, выгибаясь на весу, где единственной опорой была его каменная рука, державшая ее спину.

Он двигался в ней быстро, но плавно, она устремлялась ему навстречу, и в какой-то момент забыла себя, ощутила себя в воздухе, словно опять летела на драконе.

Он закончил, опустив ее на постель. В тот момент, когда Камира почувствовала на себе тяжелое тело, ее взорвало, страсть разразилась радужным всполохом. А в следующий миг и он глухо рычал, извергаясь в нее драконьим семенем. И странно…сквозь не отступающее до конца возбуждение, сквозь волны наслаждения, еще сжимающие ее тело, Камира почувствовала что-то вроде нежности. Удовольствия и теплого незнакомого чувства от того, что этот мужчина наслаждается ею, что извергается в нее с алчным драконьим рыком.

Конечно, одного раза было мало обоим. Они не сказали друг другу ни слова, лишь долго смотрели глаза в глаза, лежа рядом на боку. Гастор освободился от одежды, и Камира не могла удержаться от того, чтобы бродить руками по его смуглому, как у нее самой, телу. А вскоре он опять терзал ее ласками, развернув спиной к себе. Сминал грудь, оттягивал соски, прикусывая зубами между лопаток, а потом яростно врывался в Камиру, заставляя плавиться от своего напора.

Казалось, их не отпустит никогда. Но в какой-то момент Гастор решительно начал одеваться. Камире даже стало неприятно. Господин. Попользовал свою новую наложницу и уходит.

— Куда ты? Уже надоела новая наложница? — спросила она.

— Ты летела в драконьей лапе, а потом принадлежала дракону много раз, — совершенно серьезно ответил он, встал, сложил руки на груди и снова смотрел на нее сверху вниз. — У твоего тела может не хватить резервов. Я пришлю служанок, чтобы позаботились о тебе и накормили. Тебе ведь еще предстоит жаркая ночь, — добавил он с усмешкой.

К собственному стыду, Камира порадовалась, что он собирается продолжить ночью. Что его страсть не иссякла от их недавнего безудержного соития.

— А дальше? Что ты приготовил для меня дракон?

— Я уже сказал тебе. Будешь жить здесь, пока не признаешь меня своим единственным мужчиной. Пока не докажешь свою преданность.  Потом посмотрим.

— Как я должна доказывать?! —  вспылила Камира. — Это путь в никуда!

— Не знаю, придумай, — усмехнулся дракон. —  Я ведь придумал, как спасти тебя и сделать своей. Сделай так, чтобы я поверил тебе.

— Проклятье на твою голову, дракон!

—  Я и так, похоже, проклят – страстью к тебе! — бросил Гастор, его лицо как-то странно дернулось, и он пошел к выходу.

И тут внутри у Камиры что-то лопнуло. Упрямая, дурацкая струна, которая причиняла страдания и ей самой. Та струна, что разделяла ее душу на две части.

— Гастор, постой! — крикнула она.

Дракон остановился и медленно обернулся к ней.

— Что еще? Какое еще проклятье ты хочешь призвать на мою голову? —  Камире не почудилось – в его голосе прозвучало что-то вроде обиды и боли. А еще в нем была усталость.

— Спасибо, Гастор, — искренне произнесла она. — За то, что спас меня, и за то, что помог навозному мужу, избавил меня от долга…

Она не успела закончить. Во взгляде Гастора мелькнуло удивление, потом – яркая, солнечная радость, такая, какой сложно поверить. А в следующее мгновение он оказался рядом и целовал ее. На этот раз нежно, как будто она была хрупким степным цветком.

И Камире это понравилось.

Эрбан, известный также как "Золотой змей", жил уже очень давно. И давно правил драконами. Испытание он придумал несколько тысяч лет назад, чтобы усилить контроль над своими строптивыми и упрямыми подданными.

Его суть сводилась к тому, что Золотой змей, сильнейший менталист в мире, проникал в разум юного дракона, проверял, верен ли он своему племени, будет ли служить целям и традициям драконов. А если нет... в некоторых случаях Золотой змей отправлял юношу набраться опыта и сил, а на самом деле - подумать и осознать себя частью драконьего народа. Но чаще он просто подправлял в разуме дракона то, что считал неприемлемым.

Эрбан был уверен, что так лучше всего. Ведь каждый дракон - огромная сила. Останься в мире лишь один дракон - и он сможет этим миром править. Любое самоволие, пренебрежение интересами народа опасно для всех!