– Ныряй на двадцать, Ляксеич. Будем реверсироваться. А уж потом по дуге зайдем.

– Так, Семеныч! А как уйдет супостат? – это наш новенький мичман. Он видел картинку и представляет себе всю неустойчивость ситуации.

– Задом наперед всяко промажем. Нам треть минуты гироскоп раскручивать в торпеде, и куда она побежит, если мы в это время будем рыскать?

Эдуард Карлович, дождавшись Игнатова кивка, заработал переключателями. Тут не ждут частных прямых команд. Задачу поняли – исполняют. Шпаки сухопутные!

– Семеныч, стабилизировались. Два узла идем. Продуваться на положительную плавучесть?

– Давай, Ляксеич. Стрелять придется из-под перископа. Нам понадобится хорошая управляемость.

Я перенимаю руль, чтобы заложить плавную дугу, приводящую в точку залпа. Балансировка плавучести – дело ответственное. Не знаю, как на настоящих подводных лодках, надеюсь, никто не забыл, что я никогда на них не плавал. Но на моих – такая вот особенность, если желаешь уверенно действовать, а не бороться со взбунтовавшимся кораблем.

Быстро сказка сказывается, долго дело делается.

– Ляксеич, подныривай на двадцать.

– Сполняю.

Я слежу по часам – нет у меня сейчас других органов чувств, кроме них и лага.

– Под перископ!

– Сполняю… пять метров.

Включаю подъемник и приникаю к окулярам. Вода, вода, вода, граница сред, зараза! Поспешил. Неподвижный борт так близко, что не входит в поле зрения.

– Пятый, товсь! – Промахнуться невозможно, так что объективы я снаружи убрал. Игнат и без подсказки знает, что мы на боевом курсе. Стрелка компаса – не шелохнется.

– Пятый готов!

– Пли!

Надеюсь, никто не забыл, что торпеды у нас бесследные и стреляем мы беспузырно? Пока не бахнет – никто ничего и не приметит.

– Ныряй на двадцать, быстро!

– Сполняю… готово.

Грохот прошел впечатляющий, мичман флегматично сменил лампочку над штурманским столиком. Кажется, из парня будет толк. Как его… Евгений Евстигнеевич. Попрошу потом поставить командиром на «Н2» этого офицера, если без фокусов выведет лодку в точку рандеву.

Ну а у нас продолжается работа.

– Перископная!

– Сполнено.

– Лево пять.

– Сполнено.

– Право один!

– Есть.

– Шестой, товсь!

– Шестой готов.

– Пли! – И, после толчка, возвестившего об уходе торпеды: – Двадцать метров, средний ход.

На этот раз ожидание заметно. Мы прилично отошли с момента первого пуска.

Взрыв.

– Штурман! Курс на точку рандеву!

– Сто семьдесят.

– Ляксеич, сполняй.

– Курс сто семьдесят, глубина двадцать, скорость два узла, – это буквально через пару минут.

– Так держать. Отбой тревоги, третьей вахте заступить. Остальные отдыхают. Кина сегодня не будет.

* * *

– Евстигнеич! А раньше, когда я еще матросом ходил, офицеры штурманское дело не сильно-то жаловали. – Мы опять сидим на палубе дрейфующей под яркими южными звездами подводной лодки и потягиваем остывающий в ендове чай.

Все положенные огни зажжены, экипаж отдыхает, и только вахтенные заняты делами. Остальные дышат настоящим воздухом. В этот раз обошлось без нештатных ситуаций, но ни у кого нет ни одной причины оставаться внизу. Море приветливо колышется, а встреча с «Великим князем Константином» ожидается только завтра или послезавтра в светлое время суток. Дожидаться ее нам предстоит под водой, куда «Н2» уйдет с первыми признаками рассвета. А сейчас – наше время.

– Нынешние офицеры тоже не слишком жалуют навигаторские науки, но Степан Осипович весьма требователен к тем, кого берет командирами малых кораблей. В маленьком экипаже никакое дело нельзя делать плохо. Кто знает, куда занесет случай? – мичман быстро освоился в экипаже и принял обычай спокойного уважительного диалога с обращением по отчеству.

Он сегодня насмотрелся многих диковин. Лодка-то наша по теперешним временам чистое чудо техники. И служить на ней людям без инженерной подготовки край как тяжело.

Заработали электромоторы, и мы двинулись вперед. Вахтенный приметил огни какого-то судна и уходит подальше от его курса. Командир второй вахты зевнул и полез вниз. Игнат ловит секстантом Полярную звезду. Практикуется. И все вслушиваются в ночь. Только что сквозь густую, как мед, тишину до нас донесся звук взрыва. Четвертый.

* * *

«Великий князь Константин» пришел через три часа после рассвета. Мы его разглядели в перископ и всплыли. Новости оказались прекрасные. По всем оставшимся на плаву кораблям с британским десантом торпедные катера отстрелялись, как на полигоне. Подкрались, ориентируясь на огни, и поразили каждую цель с первого выстрела. Судя по всему, обнаружить себя никто не позволил – нынешние прожектора дальше полукилометра не «дотягиваются», а камуфляжную окраску на диверсионных корабликах Степан Осипович завел еще с русско-турецкой.

В отличие от подводной лодки, которой неудобно оперировать ночами, его питомцы предпочитают действовать в потемках и на цыпочках.

* * *

Мы снова дрейфуем рядом со стоящим на якоре кораблем. Каждый раз, когда в поле зрения оказывается чужое судно, «Н2» включает электромоторы и тихонько прячется от пристального постороннего взгляда за корпусом парохода. Чего мы тут дожидаемся? Команды, конечно. Михаил Львович куда-то отправился на рыбацкой лодке. Видимо – к телеграфу. Мы же потихоньку восстанавливаем камуфляж – маскируем лодку под старенький пароходик.

До Николаева дошли без приключений. Там нас всем экипажем сразу от причала отвезли в кутузку, из которой на следующий день и выпустили в объятия родственников. Объяснили, что негодяя, виновного в подстрекательстве к бунту, выявили, а остальных держать под арестом более не намерены.

«Н2» занял привычное место у достроечной стенки – по результатам похода накопился целый ряд замечаний, к устранению которых и приступили незамедлительно.

Государь заезжал по случаю приемочных испытаний. Выглядел он довольным и с каждым членом экипажа поговорил с глазу на глаз. Чем кого наградил – не знаю, а только выглядели люди одухотворенно. Быть представленным его императорскому величеству и удостоиться аудиенции – это, знаете ли, по нынешним временам надолго вызывает к людям уважение. Правда, Александр Александрович еще не короновался, но для большинства это ничего не меняет.

Каких-то заметных подвижек в геополитике приметить мне не удалось, разве что с Турцией отношения сделались ровными. Оттоманскую империю, или, как ее еще называют, Блистательную Порту, рвут на клочки внутренние противоречия и ей сейчас не до внешней экспансии, а помогать этой не во всех отношениях дружелюбной стране в делах сохранения ее целостности Россия не в состоянии – нам до своих восточных окраин дотянуться бы. На одни железнодорожные рельсы сколь средств нужно!