Это Сан Саныч мне жаловался, говорил же, что он заезжал потолковать. Не только к нам на «Н2» – считай, все побережье объезжал. Ники с ним и на этот раз снова увязался, но они с Игнатом занимались своими делами. Ох, не нравится мне это – как бы не испортил этот барчук мне сына дурным-то примером. Тринадцать лет цесаревичу, а он все еще такое «мяу»! Нет, не будет из него толку. Ну, да я государю про это не говорил, у него и без того хлопот полон рот.

Вон, Австро-Венгрия с Оттоманами из-за Балкан сварится, и эта далеко не слабая буча происходит неподалеку от нас. В Средней Азии тоже ни в какую не удается призвать всех к спокойствию. Опять же головная боль с незамерзающим портом на Тихом океане. Никак не выберут, куда его приткнуть. Пока пользуются японскими, да только надо бы что-то на материке, а там, куда ни ткнись, или Китай, или Корея. Это я о тех местах, где зимами не бывает льда.

Вот нажаловался мне государь на озабоченность этим вопросом и принялся тянуть паузу, а сам поглядывает выжидающе. Можно подумать, что я ему сейчас откровение выдам. Так я в тех краях отродясь не бывал, а из книжек про русско-японскую войну помню только, что Порт-Артур наши умники ругали за неудачное расположение. И вообще в памяти у меня отложилось очень мало слов про тамошнюю географию: «Мозампо», «Сасебо» да «Циндао». Про Чемульпо поминать не стал, хотя тоже на память пришло. Грустные о нем воспоминания. Я-то знаю про бой, данный «Варягом» рядом с этим портом, а нынешние мои соотечественники и не подозревают о подобном происшествии.

Так это! Пауза все тянется и тянется. Государь, между прочим, ответа ожидает.

– Александр Александрович, нынешние-то поселения в тех краях где расположены?

– В Посьете. Да только ругаются поселенцы, будто нет там строевого леса. И с пресной водой дела обстоят неважно.

– Значит, туда нужно срочно посылать рельсы и шпалы и строить железную дорогу прямо к нам. Чай, навозим бревен-то из Рассеи-матушки. Ну а как воду подвести, это в век, когда уже давно изобрели водопровод, проблемой считать даже неприлично. Просто нужно распорядиться, чтобы сделали. Гавань тамошнюю ведь не ругают? – я не помню, чтобы о замерзании Посьетской гавани упоминалось в книгах про русско-японскую войну. Собственно, я и слово-то это слышу впервые.

В конце концов, знаю, что Макаров обязательно добьется постройки ледоколов, так что, если и бывает в тех краях лед, эта проблема тоже решаемая. А чтобы наша страна лезла в сторону Фузанов – Пусанов и прочих Шанхаев – мне без надобности. Так что, если и не напишут в нынешней истории вальса «На сопках Маньчжурии», чай, вытерпит эту недостачу сокровищница мировой музыкальной классики. Главное – не устраивать войны на противоположном краю шарика.

* * *

После этого от меня отвязались. Вроде – живи как хочешь, потому что про то, как поступить с подводной лодкой – в этом разберутся и без меня. Есть на то Адмиралтейство, вот пускай оно и трудится.

Мы и вернулись в Севастополь в свой старый дом. Ниловну мою потянуло домой. Дочка с мужем там так и проживает, поэтому хозяйство в порядке, и в разруху ничего не пришло. Зять наш Зиновий по-прежнему охотно ковыряется в лаборатории, а коза померла от возрасту. Мы ее с собой в Павловский дворец не брали – шутки понимаем. Новая же коза, тоже Манька, как и раньше получает денежное содержание от казны, которого и на жизнь хватает, и на эксперименты остается. Это, кроме зарплаты телеграфиста, которую дочка Оленька тоже охотно расходует.

Меня потянуло к привычному делу. К радиоэлектронике. Как устроена радиолампа – это любой знает. Тут больше хитростей в процессе сборки, чем в устройстве. В том, из чего сделать нить накала, как убрать из колбы остатки газа, плюс к тому сама работа мелкая – деталюшки-то – чихнуть не на что. Опять же изоляторы надо крошечные и не иначе, как из стекла, потому что другие материалы портят вакуум.

Много возни, а результаты – так себе. Есть, конечно, какая-то крутизна вольт-амперной характеристики, даже генератор заработал на контуре ударного возбуждения, но все через пень-колоду. Еле-еле дышит. Настоящий специалист в этой области, наверное, оценил бы мой успех по достоинству. Когда бы хоть один понимающий человек в этом времени нашелся. А то ведь даже радио еще не изобретено. Ну да я не огорчаюсь – знаю, что ничего путного наскоком не сделаешь.

Мы с Зиновием как раз доводим до ума примитивнейший беспроволочный телеграф. Про генератор я помянул уже – он и есть передатчик, – просто вставили ключ в разрыв цепи и морзим себе сколько влезет. Приемник сложнее. То есть колебательный контур тот же, но выходной сигнал после усиления точно такой же примитивной радиолампой отклоняет стрелочку электромагнитного приборчика. По длине кивков и различаются точки-тире. Пока проверили на двадцать километров, а вообще-то всем известная зависимость дальности связи от размера и высоты подъема антенны работает как ни в чем не бывало. Естественно, трезвонить об этом на весь мир нам никакого резона нет. Я ведь отдаю себе отчет в том, насколько большое преимущество может дать подобное устройство в случае проведения операции, вроде нашей египетской. Отписал Степану Осиповичу, что поджидаю его с нетерпением, да и покажу, как заглянет. А уж он придумает, как использовать в практических целях эту немудрящую ерундовинку.

Так что и конец лета, и всю осень, и начало зимы ковырялся в свое удовольствие с собственными затеями и ни о чем не тужил, пока не пришло мне предложение явиться на заседание Русского технического общества.

Прямо признаюсь – не хотел я ехать. Если бы позвал меня не Сан Саныч, а кто-то другой – остался бы дома. Но отказывать в таком пустяке государю почему-то не хотелось.

Не стану тянуть кота за хвост, сознаюсь сразу: генерал-майор Александр Федорович Можайский докладывал о своем самолете. Так что я ни капельки не пожалел о нескольких днях, проведенных в поезде. Этот изобретатель, как выяснилось, нынче летом, когда мы были в нашем египетском походе, продемонстрировал в действии свой самолет – подлетел и упал при большом стечении публики. Я оказался единственным человеком во всем зале, кто об этом не знал.

Доклад, естественно, одобрили, но средствами докладчику не помогли. Сказали, что не могут. Так что надо бы ему обратиться в военное ведомство. По всему выходило, что Александра Федоровича, как и его затею, присутствующие уже вполне хорошо знают, но, что с ним делать, никто себе ни в малейшей степени не представляет. Неудобно, в общем, получилось.

Сам я выражать сочувствие или восхищение не стал – аэродинамика – не мой конек. И денег лишних за душой не имею. Так что нечего беспокоить человека пустой болтовней. Про самолет этот я в свое время читал и его «болезни» помню прекрасно. А что забыл о времени, когда это все происходило, так вины моей в том нет. Так уж устроена профессиональная память. Что и как делали – помню. Когда и по чьему велению – не помню.

* * *

Думаете, я так сразу и побежал к государю-императору ходатайствовать об ассигнованиях на продолжение работ по развитию авиации? Держите карман шире! Это – не мой метод. Не стану я хлопотать о безнадежном деле – твердо знаю – не могут летать аппараты тяжелее воздуха, пока нет для них подходящего двигателя. А его, хоть убейся, нет. Тут вообще вопрос простой – если могу помочь – помогу. А если не могу – буду молчать и делать вид, что меня на этом свете не существует. Так что пошел я не куда-нибудь, а на завод Берда. В отдел газовых турбин, естественно. Потому что решающим препятствием на пути Александра Федоровича к покорению неба является недостаточная мощность современных двигателей, поделенная на их вес.