Тот взвыл, но не умер. Король Воров в последний миг перевернул руку, удар был нанесен рукоятью.

— Придешь домой, сядешь, успокоишься, вина выпьешь… а потом подсчитаешь свои долги и найдешь меня. Три дня тебе сроку… — Король Воров развернулся и шагнул в темноту. Свита последовала за своим монархом.

Отдать деньги? Отдать этим грабителям? Этим плутам? Этим проходимцам, на которых ни один уважающий себя человек дважды и не посмотрит?

Господин Жером не стал пить вино и расслабляться, вместо этого он собрал все самое ценное свое имущество и белым днем выехал из города.

«Это вам не по ночам честных людей грабить!»

Охрану нанял, как и положено. А что уезжает он, никого и не удивило, он ведь часто по делам ездил.

Что ж, днем его никто и не тронул. А ночью… и как он не разглядел, кого в охрану-то нанял? Видать, и впрямь удача совсем отвернулась…

— Безобразие какое, — пробурчал усталый заспанный ангел, натягивая ежовые рукавицы и подбирая отлетевшую душу. — И ведь каждый раз надеешься, что хоть в последний миг…

И решительно хлопнул грешную душу по вороватой руке, вознамерившейся было утащить у него еще одно перо по соседству с недавно утраченным.

— Ну нет уж, дорогой, что позволено Создателю, то… а впрочем, какой из тебя бык? Пустое ты место, клякса несчастная… сколько таланта пустил по ветру! Ничего, в аду угольки красть наладишься, вот только карманов тебе под них не выдадут, в руках таскать придется. Опять же и процентов никаких не нарастет, разве что волдыри на ладонях. Может, еще вторую сковородку себе под зад украдешь? С тебя станется, бедолага…

* * *

Бард взял краденую скрипку, скрипку своего старого приятеля, и заиграл. И она все ему рассказала.

— Найди его, — попросила она. — Он здесь. В этом городе. Глупый, дурацкий гном, будущий великий мастер.

— Вот еще, — усмехнулся бард. — Мой ученик сам меня найдет. Ведь это мой ученик.

Якш сидел в каком-то трактире, названия которого он не запомнил. Ел какую-то пищу, не чувствуя вкуса. Что-то пил, не ощущая опьянения. Мир вокруг него выцвел и казался бледной тенью себя самого.

Ничего больше не было.

Ничего.

Ее просто украли.

Украли.

Чужие, равнодушные руки схватили и унесли ее.

Якш никогда не думал, что она значит для него так много. Так чудовищно много. Он и вообще об этом не думал. Он целыми днями забывал о ней, не вспоминал, не разговаривал, просто таскал за собой в сумке. Ну и что, что он не умел на ней играть? Разве это мешало общаться? Теперь вот и не пообщаешься и играть не научишься. Потому что другую скрипку он себе покупать не станет. Просто не сможет. А этой у него больше не будет. Никогда не будет. Якш не умел ловить воров. Совсем не умел.

Одна надежда — вор продаст ее музыканту. Скрипачу. Никто другой Ведь скрипку и не купит, верно? А значит, она достанется музыканту. И может, ей будет не так уж и плохо. Может, даже хорошо, на ней хотя бы играть станут, а не просто в сумке таскать. А ему…

Вот и еще одна Петрия рухнула. А он все еще жив. Все еще дышит. Зачем? А ни за чем. Просто дышит. Так вышло.

Якш отпил еще один безвкусный глоток, и тут… потрясающая музыка внезапно коснулась его слуха! Якш тут же почувствовал, что пьет основательно прокисшее пиво.

А потом мир вернулся к нему полностью, вернулся, встал из своей бледной тени, засиял прежними яркими красками, потому что… потому что это была ОНА!

Скрипка.

Его скрипка.

На ней играли. Это было так.

Она была далеко… так далеко… она была — рядом. Она пела. Пела.

Это была она, несомненно, она. Да разве может быть еще одна такая?!

Якш встал и вышел на улицу, позабыв дать трактирщику по уху в качестве платы за отменно мерзкое пиво. Он шел на зов, остальное было неважно. Он не сомневался — играет не мерзкий похититель, а тот, кто приобрел скрипку. Вор нипочем не сможет так играть, а если сможет, значит, он и не вор вовсе.

Якш робко открыл дверь и замер на пороге.

— Ну, слух у тебя хороший, — промолвил бард, опуская скрипку. — Но на урок ты опоздал на целых полторы минуты! — тут же строго добавил он.

— Простите, наставник, — ликующим шепотом выдохнул Якш. — Я исправлюсь…

— Зови меня маэстро Терциани, — промолвил бард.

— О! — воскликнул Якш. — Но ведь именно вас мне рекомендовал в качестве наставника ваш ученик, маэстро Баротти.

— У мальчика верное чутье, — кивнул бард. — Впрочем, тебя мне также рекомендовали в качестве ученика.

— Быть не может, и кто?

— Бывший хозяин твоей скрипки, — ответил бард. — Маэстро Джерри.

— Он и вам являлся?

— У меня тихое подозрение, что он и не умирал вовсе, — усмехнулся бард.

— Не умирал?

— Ну да. Просто люди не могут жить так долго, вот ему и пришлось… впрочем, это только мои догадки. По крайней мере, общались мы с ним не во мраке ночи и могильной тиши, а в придорожном трактире, и сардельки он лопал так, что аж завидки брали!

Якш с размаху хлопнул себя ладонью по лбу.

— А мог бы и сам догадаться, — буркнул он.

* * *

Так вот как, оказывается, скрипку-то держат. А смычок и вовсе вот так вот. Чуть ровней? Да разве ж не ровно? И в самом деле, что это я? Простите, наставник.

Ну и звуки у меня выходят. Кошка, которой на хвост наступили, орет куда благозвучнее. Стоп. Именно так поначалу звучала та самая «волшебная тележка»! Так, значит, вот оно — начало, да?

«Ты не играй, ты просто тележку тащи!»

Спасибо, я понял.

Пальцы не так стоят? А как? Вот так вот? Опять не так? А… понял. И этот чуть-чуть… Спасибо, мастер.

Что, прижимаю слишком сильно? Понял.

А теперь слабо? Ага.

Еще раз.

И еще.

Простите, наставник.

Нет, врешь, старик, тележку куда проще тащить было.

«Так и ты сам тогда был куда слабей нынешнего!»

«Да неужто? А теперь, значит, поздоровел?»

«Еще как, гном, еще как!»

Повторить. Еще раз повторить. Еще… еще… еще…

Какой ужас — слушать те грязные комья, что валятся из-под моих ноющих от напряжения пальцев. Какое чудо — ловить те невероятные мгновения, что, срываясь из-под пальцев мастера, восхищают собой сущее!

Но я добьюсь своего. Она будет петь под моими руками.

«А до того перекусаю тебя за все твои пальцы, глупый засранец!»