хлеб, требовалось целыми днями трудиться не разгибая спины; когда вокруг огромных, тесных и шумных городов дымили заводы, по дорогам катились металлические, плохо управляемые экипажи, а в небе с грохотом проносились изрыгающие пламя крылатые корабли; в каждый дом требовалось провести электричество и воду, связь поддерживалась с помощью бесцеремонно трезвонящих аппаратов, новости печатались на бумажных листах или вываливались на слушателей и зрителей с мигающих экранов, снабженных громкоговорителями, а для того, чтобы оторваться от планеты и пересечь пустоту, разделяющую миры, нужно было сжигать невероятное количество опасного химического или ядерного топлива.

Стоит ли удивляться, что жизнь тогдашних уроженцев Звездной Сферы была короткой, полной страданий и мелких бытовых неурядиц? Да и самой Звездной Сферы как единой цивилизации в то время не существовало. Разумные обитатели разрозненных планет едва ли подозревали о том, что, кроме них, во Вселенной обитает еще кто-то. Потребовались многие тысячелетия мучительного поиска гармонии, чтобы природа и техника сблизились настолько, что стали неотличимы друг от друга. Да и мыслящие существа в своем умственном и духовном развитии наконец достигли понимания, что бессмысленно разбазаривать природные ресурсы ради удовлетворения сиюминутных прихотей. Отказавшись от излишеств, они сосредоточились не на выживании, а на постижении истины.

Достигнув иных миров, входящих в шаровое скопление, мыслящие существа постепенно слились в одну расу и стали именовать себя сферолюдами. Большинство из них с рождения и до самой смерти, которая наступала спустя десятки веков, занимались поисками любимого дела, и счастлив был тот, кто его находил. Воспитание строилось таким образом, что каждый отвечал за свои поступки и принимал взвешенные решения. В итоге все государственные и управленческие структуры отмерли сами собой. Бессмысленно пытаться руководить абсолютно свободными существами, имеющими равный доступ к любым ресурсам, предпочитающими строить свою жизнь по собственным правилам.

Конечно, не все в Звездной Сфере было безупречно гладко. Порою излишняя жажда познания и творческая раскованность приводили к разного рода мелким катастрофам. Однако высокая самодисциплина и всеобщая готовность в любое мгновение прийти на помощь ближнему сводили дурные последствия этих событий к незначительным неприятностям. Виновные в случившемся сами себе придумывали наказание, как правило, отправляясь осваивать еще необжитые планеты. Возвращались они из добровольной ссылки тоже по собственному почину, если считали себя оправданными в собственных глазах. Чаще всего в неприятные истории влипали дети, потому что их тоже никто ни в чем не ограничивал, если не считать особых биофантомов, попросту и без затей именуемых «няньками». Однако скажите, кто из нас в детстве не лез из кожи вон, дабы вырваться из-под опеки своей «няньки»?

Увы, иногда эти попытки оказывались слишком успешными. И тогда шалость сорванца оборачивалась бедой. Так случилось и с Мицаром, сыном Кастора. Малыш обвел свою «няньку» вокруг пальца и в одиночку, не считая гиппокрыла, отправился на Тризинию, далекую дикую планету в системе желтого карлика, что вращался на окраине скопления. Гиппокрылы были единственными существами, способными самостоятельно перелетать с планеты на планету, создавая вокруг своего седока непроницаемый для враждебной среды энергетический кокон. Впрочем, в Звездной Сфере получать удовольствие от поездки верхом, когда вокруг простираются безвоздушные бездны, пронизанные жестким излучением миллиардов солнц, от которого седока защищает лишь прозрачный пузырь живого силового поля, могли разве только дети. Да и тем разрешалось совершать такие прогулки исключительно в сопровождении «няньки».

Мицар, прежде чем сбежать из дому, изготовил механическую куклу, во всем похожую на него самого; она-то и сумела обмануть бдительность «няньки». На родную планету малыш не вернулся. В поисках участвовали тысячи добровольцев. Они обшарили всю Тризинию, но обнаружили лишь гиппокрыла, спокойно пасущегося на лужайке оранжевой травы среди зеленых, порхающих, словно бабочки, цветов. Родным Мицара оставалось лишь тешить себя надеждой, что мальчик еще жив и скитается где-то за пределами Звездной Сферы. Пропажа сына натолкнула Кастора на новые размышления. Как ученый, он вместе со своим братом-близнецом по имени Поллукс много лет занимался проблемой защиты от враждебных сил, устанавливая на окраинах скопления изобретенные ими фильтры зла, предназначение которых как раз и состояло в том, чтобы не пропускать ничего дурного из внешнего пространства.

Эти приготовления к встрече с неведомым злом другим сферолюдам казались болезненной манией. Над братьями не смеялись, нет. Любой научный и творческий поиск вызывал уважение. В конце концов, чем разработка этих самых фильтров зла хуже стремления раскрасить серую, безжизненную поверхность трех лун Оливии во все цвета радуги или попытки приручить сухопутных китов, обитающих на планете Нерей в системе голубого гиганта, что находится в центре скопления? Все свободны, и каждый занимается тем, что ему нравится. И никого не волнует, что эта свобода рано или поздно может обернуться настоящей бедой. Никого, кроме двух братьев-близнецов. Впрочем, Кастор и Поллукс и сами пока не слишком хорошо понимали, что их тревожит. С мыслями об этом и проснулся нынешним утром отец Мицара, один в большом расцветающем доме.

С тех пор как исчез Мицар, жена Кастора тоже покинула его. Не потому, что винила мужа в пропаже сына, просто в Звездной Сфере только общие дети могут надолго связать мужчину и женщину. Слишком много всего интересного в мире, раскинутом на сотни и тысячи световых лет. Миллионы обитаемых планет предлагают великое множество природных красот, в сотнях миллионов музеев хранится бесчисленное количество шедевров, древностей и диковин. Какой бы долгой ни была жизнь, нужно столько всего увидеть, понять, прочувствовать, что глупо ее тратить на созерцание даже очень любимого лица. Разумеется, можно было зачать, выносить и родить еще одного ребенка, но боль утраты была еще слишком свежа, чтобы принимать на себя заботы о новом малыше. Кора сочла свой долг исполненным и отправилась в длительное путешествие по скоплению.

Кастор соскользнул с лепесткового ложа, которое тут же поднялось и прилипло к вогнутой, источающей прохладу стене. Давно прошли времена, когда мебель была собранием обособленных предметов интерьера. Дом-цветок отращивал столы, стулья, кресла, кровати именно в то мгновение, когда у хозяев или гостей возникала в них надобность. После использования мебель снова становилось частью стены, пола или потолка. Днем солнечный свет просачивался через полупрозрачные перекрытия, которые ночью исходили мягким свечением, накопив за день энергию светила. Дабы освежиться после сна, хозяин дома несколько минут вертелся в энергетическом вихре, что свободно бродил по дому, уничтожая пыль и случайный сор. Никакая вода, никакое мыло не очищали кожу лучше этого своеобразного ионного душа.

Покончив с гигиеническими процедурами, Кастор приступил к завтраку. Угадав его желания, дом приготовил ему фруктовый сок и несколько хрустящих хлебцев с прослойками мяса и овощей, содержащих все необходимые