калории и витамины. Сферолюды предпочитали пищу, синтезированную по всем правилам диетологии. Канули в глубокое прошлое многочисленные болезни, вызываемые пищевыми излишествами. «Есть для того, чтобы жить, а не жить для того, чтобы есть» — стало в Звездной Сфере не благим пожеланием, а единственно возможным способом существования. Сохранилась только одна дурная привычка, связанная с питанием, — это стремление поглощать вместе с калориями и витаминами еще и информацию. Прежде за столом читали газеты и книги, потом смотрели телевизоры и слушали радиоприемники, которые сменились планшетными компьютерами и многофункциональными телефонами.

Наконец, наступила эпоха «собеседников» — специальных биофантомов для общения.

Хрустя хлебцами и запивая их соком, Кастор с удовольствием прислушивался к своему биофантому. Много лет назад ученый выбрал его облик. «Собеседник» Кастора выглядел как седой мужчина, одетый в неудобный костюм-тройку, какие носили древние. На носу у него были ископаемые оптические приборы, призванные компенсировать слабость естественного зрения. Когда в нем появлялась нужда, биофантом возникал напротив вместе с не менее древним деревянным креслом. Положив ногу на ногу, он начинал рассказывать о том, что происходило в окружающем мире, и отвечать на вопросы, если те появлялись у Кастора. Так было и сегодня. Поблескивая стеклышками допотопных очков, «собеседник» приятным для слуха низким голосом рассказывал о празднике Ночи Большого Звездопада, к которому все население скопления готовилось вот уже четверть оборота Звездной Сферы.

— Необыкновенное оживление! — вещал биофантом. — Все словно с ума посходили. Ожидаются какие-то особенные зрелища и развлечения. Поговаривают о карнавале в старинном духе — с блестками, картонными полумасками и костюмами из цветной бумаги. Парад всадников на гиппокрылах, выступления фокусников и танцовщиц… Словом, нечто головокружительное и безумное. А главное — сам Большой Звездопад! Миллионы метеоров, сгорающих в темных небесах.

— Интересно, как это они собираются добиться эффекта темных небес? — недоверчиво фыркнул Кастор. — Если у нас и ночью почти так же светло, как днем.

— Они это держат в большом секрете.

— Кто это «ОНИ»?

— Инициаторы и организаторы праздника, именующие себя КОМИТЕТОМ БОЛЬШОГО ЗВЕЗДОПАДА.

— Что ж, наверное, это будет интересно, — пробормотал ученый, допивая сок и ставя стакан на идеально гладкую столешницу.

Когда хозяин дома поднялся, грязная посуда, стол и табурет, на котором он только что сидел, — все свернулось, будто пожухлый лепесток, и сровнялось с зеркальными квадратами пола, не оставив ни малейшего следа. «Собеседник» тоже исчез, как это делал всегда, как только у его визави пропадало желание общаться. Пора было заняться делами. Кастор в чем мать родила шагнул к выходу. По дому сферолюды обычно расхаживали нагишом, и не только когда были одни. Нагота давно не считалась чем-то постыдным. Однако, покидая свое жилище, они проходили через гардеробное поле, автоматически подбиравшее им облачение по погоде и сезону. На дворе царило лето, к тому же стояла сухая солнечная погода. Так что для Кастора гардероб выбрал, не считая нижнего белья, легкую, не стесняющую движений накидку и плетеные сандалии.

Дом Кастора рос в живописной лесистой долине, с запада ограниченной скалистыми холмами, а с юга — широкой полноводной рекой. Цивилизация Звездной Сферы давно забыла о том, что такое дороги и мосты. Единственным способом передвижения по суше была ходьба: сферолюды любили и умели ходить, но предпочитали передвигаться по естественным тропам, которые прокладывали животные, или просто по траве, песку или снегу. В опасных местах чуткая к потребностям живущих природа сама уплотняла почву или воду, а лед делала нескользким. Если на ходьбу не было времени, сферолюды летали с помощью биомеханических устройств, похожих на громадные птичьи крылья, или более сложных, предназначенных для перевозки большого количества пассажиров. Даже в пространстве между планетами и звездами сферолюды перемещались на живых звездолетах, которые, как и другие биомеханизмы, выращивались в особых оранжереях на астероидах и небольших лунах.

Путь Кастора лежал к лаборатории, которую они создали с братом для изучения природы зла и поиска способов защиты от него. До нее было всего несколько миль, и потому ученый отправился туда пешком. Он шагал, рассеянно озирая долину, которую знал до последнего листика на деревьях. Желтое солнце ярко сияло в небесах, затмевая своим блеском множество других светил, бледно-голубые, оранжево-розовые или ультрамариновые диски которых никогда не гасли, лишь сменяли друг друга по мере вращения планеты. Несмотря на свои исполинские размеры, Звездная Сфера была слишком густо населена солнцами, поэтому в небе каждого мира их пылало намного больше, чем в любом другом месте галактики. Особенно это было заметно ночью. Далекие солнца чужих планет горели, словно маяки, превращая условно темное время суток в фейерверк красок.

И даже днем, приглушенные лучами главного светила, эти маяки оставались достаточно яркими, чтобы все предметы и существа могли обзавестись несколькими тенями сразу. Так ученый и шел через долину, пересекая веера разноцветных теней и сам отбрасывая их. В ближайшем лесу наперебой пели птицы. Их было так много, что пение это превращалось в какофонию. Города, дороги, заводы, рудники, энергостанции, аэропорты и космодромы давно канули в прошлое, и ничто не мешало природному разнообразию, кроме неумолимых законов естественного отбора. По пути к лаборатории Кастор то и дело видел стада вилорогих копытных, стремительно удирающих от крадущихся в высокой траве хищников, но его не беспокоило такое соседство. Звери не трогали не только сферолюдов, но и животных. Вся эта охота была лишь игрой, доставляющей удовольствие как хищникам, так и травоядным.

Лаборатория тоже была домом-цветком и от обычного жилья отличалась лишь тем, что в ее геноме функционировали особые программы, благодаря которым внутренние биомеханизмы могли генерировать и синтезировать все, что требовалось для проведения исследований и научного поиска. Кастор вступил в ее прохладные помещения, попутно облачившись в лабораторную униформу. Поллукс уже был здесь. Взмахом руки он поприветствовал брата, не отрываясь от окуляров громадного нейтринного микроскопа, позволяющего проникать на самые глубинные уровни материи. Вот уже треть оборота Звездной Сферы близнецы работали над портативными детекторами зла, которые позволили бы идентифицировать недобрые намерения, в ком бы они ни созревали, в любом месте и в любое время.

Вся сложность создания такого детектора заключалась в том, чтобы свернуть тончайшие, в микрон толщиной, пленки, воспринимающие темные эманации на молекулярном уровне, в трубочку, достаточно крупную, чтобы поместиться в кармане или за ухом, как карандаш. Поллукс придумал, что в случае обнаружения существа, излучающего эти эманации, трубочка-детектор должна менять цвет, и чем сильнее излучение враждебности, тем темнее она должна становиться, покуда не почернеет совсем. Сейчас Поллукс наблюдал в микроскоп, как меняется структура пленки под воздействием искусственно сгенерированного гнева. Кастор не стал отвлекать его. У него тоже