«На все у него есть ответ,» — подумала я и воскликнула:

— Как подрезает меня, очень чувствую, в отличие от ощущениядуховного роста.

— Я прошел этот путь и могу поделиться своим опытом, —ответил монах.

«С ума сойду, если прямо сейчас начнет делиться,» —испугалась я, но Бог меня спас.

Всевозрастающий хруст и звон под днищем Марусиной машиныдавно уже волновал меня, но я себя успокаивала: «Маруся обещала, что подвесногоподшипника хватит на триста километров, а то и более.»

Порой я бываю удивительно глупа.

Такое случается и с умными людьми. Обещанные тристакилометров истекли еще в прошлом путешествии. Как только монах пообещалподелиться своим опытом, подвесной подшипник крякнул и вскоре после этогопредупреждения, на въезде в Калинин, его заклинило.

Началось невообразимое: крепление подшипника оторвало отднища, и карданный вал, не сдерживаемый больше ничем, страшно замолотил покузову автомобиля, ветхость которого вполне соответствовала сумме, уплаченноймоим монахом сразу за все это, культурно выражаясь, транспортное средство.

Хвала отечественному производителю: «Жигуль» не развалился.Он запрыгал по дороге, как необъезженный мустанг, распугивая аборигенов иокраинных калининских собак.

Мой монах взялся за отложенный в сторону мешочек и принялсятворить молитву, оставив меня наедине с нашим общим горем. В глубине души япоблагодарила его за оказанное доверие.

Между тем, скорость катящейся по инерции машины падала,удары вала о многострадальный кузов редели, пока с последним, самым сильным исокрушительным, «Жигуль» не остановился посреди дороги на окраине Калинина.

— Приехали, — прокомментировала я ситуацию, жестом приглашаяамериканца покинуть автомобиль.

Он и не посмотрел на меня. Так сильно увлекся молитвой.

«Нельзя же, в самом деле, требовать от человека, увлеченнобеседующего с самим Господом, столь быстрого возвращения в реальность, да еще кмоей персоне, хоть и не лишенной духовного роста, но все же нудной,» — подумалая и теребить монаха не стала, тем более что, как выяснилось, в его молитвахсильно нуждался Ангира Муни, которого я сдуру самолично отправила в логово к«братанам».

Однако, с автомобилем пришла пора расставаться. Знакамиуказывая, что пора вытряхиваться из этого «чуда» материального мира, я подалапример. Монах меня понял и, не прекращая молитвы, последовал за мной.

Таким образом мы и покинули Марусин «Жигуль», к которому ябеспричинно испытывала теплые чувства.

Хотя, почему беспричинно? Ни одна машина не вымотала из менястолько нервов и сил. А если присовокупить к автомобилю его хозяйку…

Нет! Об этом лучше не вспоминать. Мне и «братанов» хватает.

«Жигуль» остался сиротливо стоять на грязной калининскойобочине, куда мы его совместными усилиями столкнули — монах при этом непрекращал молиться. Я в последний раз глянула: автомобильчик как-топерекосился, даже меньше вроде бы стал, выглядел жалко, убого. У меня сердцедрогнуло, словно на похоронах старого друга: вот она, привязанность кматериальному миру. Привязываемся черт-те к чему, душу от Господа отвлекаем!

Однако, путь нужно было продолжать, а небо решило«порадовать» нас мелким моросящим дождиком.

«Нет худа без добра, — усмехнулась я про себя, стирая мелкиедождевые капли с лица, — не придется мучаться в Марусином „Жигуле“ с его хроническинеработающими дворниками.»

Я и монах смело устремились навстречу судьбе, но, не сделави нескольких шагов, монах мой, вдруг, остановился.

— Что случилось? — спросила я.

— Озарение! — подняв указательный палец к небу, строгосообщил мне он. — Ангира Муни! С ним очень плохо!

— Какое же это озарение? — удивилась я. — Озарение — этокогда хорошо.

— Вы ничего не понимаете, — величественно возразил монах. —Я все это время размышлял об Ангира Муни, о третьем ученике моего учителя, обэтом чистом преданном Господу. Он санньяси, он надел шафрановые одежды, обрилголову, отрекся от всего чувственно-материального и предался чистому служениюБогу. Как могли вы послать его в тот город? Как могли вы подвергнуть его такойопасности? Теперь с Муни случилось несчастье. Беда! Я чувствую в этом своювину!

— Чему быть, того не миновать, — философски заметила я.

Поскольку монах мой уперся и путешествовать железной дорогойнаотрез отказался, было решено приобрести подержанный автомобильчик. Наличностиу него было немного — всего пять тысяч долларов, — а на чеки«Америкен-экспресс», составляющие сумму приличную, я не слишком надеялась.Попробуй найди им применение в Калинине! К тому же я не собиралась приобретатьавтомобиль в фирменном салоне.

Обнаружить в Калинине, да еще с налета, точку, торгующуюподержанными автомобилями, оказалось непростой задачей. Во всяком случае я сней не справилась. Видимо калининцы ездили за подобными покупками в Москву.Однако, и здесь меня Господь не оставил: на автостоянке, сторожа которой ядопросила с пристрастием, удалось узнать, что у Кривого Фомы, живущего черезчетыре дома, всегда есть на продажу несколько «путевых тачек».

К Фоме пришлось долго стучать. За дубовыми воротами,навевавшими грустные мысли о штурмах и осадах, надрывалась пара волкодавов. Этоне остановило меня. Я проявила недюжинное упрямство, неистово лягая ворота и времяот времени поглядывая на своего монаха, творящего молитву на противоположнойстороне улицы.

Успех пришел неожиданно. Когда я уже была близка к отчаянию,в воротах вдруг распахнулась калитка, и очередной удар моего каблука пришелсяточнехонько по коленной чашечке худого, заморенного нетрезвой жизнью мужичка,правый глаз которого прикрывала черная пиратская повязка.

Гадать не приходилось. По громкому и выразительному мату и,главное, по повязке я поняла, что имею дело с хозяином дома. И не ошиблась, этобыл Кривой Фома, тут же доходчиво мне объяснивший, кто я такая есть после ударапо его коленной чашечке. Вот к чему приводит знание анатомии.

Я смиренно выслушала. Мои ссадины-синяки отличногармонировали с внешностью Фомы и прямо-таки диктовали стиль общения. Входя вроль свойской бабы я рявкнула:

— Фома! Тачка, блин, позарез нужна. Клевая, недорогая исрочно.

Зря я так спешила. Кривой Фома шипел и вертелся, потираяушибленное колено. За его спиной в проеме, дающем возможность обозревать частьдвора, вышагивал здоровенный парень до боли знакомого обличья. У меня занылопод ложечкой — «братан»!!! Как только он успел сюда залететь?

«Влипла, дальше некуда, — подумала я. — Сейчас он увидитменя и, конечно, обрадуется, а как поступить мне? Признать его или сделать вид,что мы незнакомы? Станет ли он с этим мириться?»