- К несчастью, я не справился с возложенной на меня задачей по управлению Синдикатом. – Говорил тот в общий канал своей группировки, стараясь как можно сильнее передавать весь спектр сожаления. Сожаления, которого у Сета не было. – Все мои методы по удержанию оказались просто пылью и Синдикат снова на грани распада. Столько лет истории, совместной удачной работы – и я дал всему этому просто обесцениться. Я знаю, чем мне это грозит. Такая себе перспектива. – Мужчина позволил себе грустно усмехнуться. Они должны поверить, должны почувствовать, как нелегко ему дается это решение. – Я всё сделаю сам.

Запись специально не отключил, крепче сжал в руке ПДА. Запеленговать его не выйдет, а вот некролог проскользнет куда требуется как по масляной дорожке. Не страшно, это будет не первая пуля в его голове – он быстро очнется, но машинка зафиксирует всё, что должна.

Эхо в подземелье усилило звук выстрела, мужчина повалился со стула, выронив свой ПДА. Когда Сет снова пришел в себя, гаджет уже зафиксировал его смерть, а значит, новость прямо сейчас разлетается по Синдикату. Что ж…

Сет поднялся, всполоснул испачканные кровью светлые волосы, сменил тем же заляпанную сутану на чистую, и вернулся в свою коморку в баре. Голова поболит пару дней и отпустит. Боль – самая наименьшая плата за то, чтобы избавится от препятствий к сохранению устоявшегося Порядка.

2.1

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вермут

Они выдвинулись обратно практически сразу после получения некролога. Ситуация пахла максимально дурно и требовала глубочайших разбирательств. Почему и как в подземелье оказались именно те люди? Почему Сет так резко решил покинуть и Синдикат, и собственную жизнь заодно? Синдикат на грани распада… Где распад-то? Один брыкающийся разводящий – не весь Синдикат, чтобы принимать его действия настолько близко к сердцу. ПДА Гюрзы заблокировали сразу, как только с него поступило сообщение и, исходя из него, в голову Вермута поступали те самые мысли, от которых он крайне желал бы отказаться.

Сигнал был в подземелье, там же были и тот мужик, раздающий контракты, и баровский Проповедник. Мужчина не хотел думать, что оба они причастны к Синдикату и кто-то из них мог быть главой. Не хотел, но именно так и приходилось думать. Навещать подземелье прямо сейчас Вермут сам не стал и велел Минору никого более не отправлять. Они разберутся с ним, как только удостоверятся, что их предположения о том, с чем пришлось столкнуться – верны, и как только поймут как с этим «чем-то» бороться. Разводящему так же было несколько жаль Лейба, судьбу которого он лично предрешил, отдав командиру охраны приказ на его ликвидацию по завершению поиска информации. Но, это всё потом. А пока…

Помимо угрожавшего напасть Бонсая, второй головной болью постепенно становились в целом бойцы Синдиката. Вермут знал, какой контингент у них служит, какими принципами они руководствуются и был уверен практически на сто процентов, что теперь, оставшись без руководства, люди начнут разбегаться. Кто-то - на вольные хлеба, кто-то – собирать под свое командование людей, чтобы образовать отдельную от Синдиката группировку. Пока связь с главком продолжала отсутствовать, над Синдикатом на самом деле начинало нависать облако хаоса, распада, и тяготило оно – будь здоров.

В подобных этой ситуациях разводящий раньше не бывал, но быстро сообразил, как надо действовать. Вермут решил, что нельзя оставлять «Наёмников» без главы слишком надолго, и он надеялся, что за время сбора Совета, Синдикат не развалится, как карточный домик. Совет – первое, что пришло мужчине в голову, и он казался единственным верным инструментом для достижения стабильности. Собрать всех доступных разводящих, их заместителей, командирский состав, и выбрать нового главу, а после, когда появится связь с главком – закрепить его. Это совсем не трудно и даже более приветливо, нежели терпеть какого-нибудь ставленника с Большой земли. Да, иногда Кодекс в самом деле приходит на выручку.

План действий разводящий сформировал быстро: добраться до базы, собрать людей, провести встречу и, как принимающая сторона, обеспечить её безопасность. Он был готов попытаться связаться с Бонсаем, чтобы предложить в данном положении мир и выслушать все его претензии к своей личности и Синдикату в целом, если такие имеются. В конце концов, может парень и был вспыльчив, но идиотом точно не являлся. Должен понять положение и остановиться. А когда всё решиться, если у него останутся к Вермуту претензии – так и быть, придется разрешить их, прибегая к грубой силе.

Мужчина осознавал, что как центральный разводящий, до Совета командует парадом он и, если и испытывал какое-то беспокойство на этот счет, то только из-за внезапности наступления этого факта. Он держал себя в руках и старался мыслить рационально.

Но планы не всегда осуществляются именно в том первозданном виде, в каком их поставили. Чаще всего, они нарушаются одним или рядом непредвиденных обстоятельств, от размера которых зависит, насколько сильно эти самые планы страдают и подвергаются изменениям.

Нападения от людей в своей форме не ждешь практически никогда, и уже потом, будучи на базе, Вермут жалел, что не среагировал на сообщение разведчика о замеченных впереди наймах. А почему, спрашивается, не среагировал? О другом думал, вот и… Всё с самого начала показалось странным. Нападавшие не скрывали своих лиц, и, увидев их, группа отметила для себя, что замеченные мерхи – не Бонсаевские. Тех бойцов Вермут знал в лицо всех до единого, да и на «Ренегатов» эти похожи совсем не были. Стандартные люди, похожие на тех наёмников, что в этих местах группами держат точки. Процесс нападения был нескладным, противник казался рассеянным и бой не затянулся надолго.

Пара бойцов едва ли не бежали в лоб, ещё пара – обрушились с флагов, единичные нападавшие оказались и в тылу, но выйти живыми из боя никому из них не удалось. Вермут собрал их ПДА, все до единого выключенные, решив по прибытию в Мертвый город проверить держателей, и всю дальнейшую дорогу упорно делал вид, что так и должно было быть. Тем не менее, мысли о навалившихся проблемах решил временно выкинуть из своей головы и занять её только дорогой.

Разводящий включил и проверил гаджет каждого напавшего на их группу бойца, и с каждой следующей проверкой становился всё мрачнее и мрачнее. Вшитая в саму