из-за стола, но руки стоя́щих сзади бойцов прижали его к стулу. — Ещё раз спрашиваю! Могут что?

— Для продолжения рода нам необходимы здоровые женщины, а они у тебя выглядят как раз такими, так что вот моё условие вашего прохода дальше: вы оставляете здесь женщин, а сами можете валить отсюда, хоть сейчас. Что скажешь?

— Нет! — воскликнул юноша, повернувшись к лекарю. — Нет, Игорь! Мы не можем!

— Я бы не слушал пацана, — заметил Бакин. — Ну, зачем вам сейчас неприятности?

— Верно говоришь, нам не нужны неприятности, — лицо Потёмкина налилось красным, — но раз они нас почему-то преследуют…

Он метнулся вперёд, вырвавшись и толкнув стол. Потом развернулся и резко пнул стул, на котором сидел. Бакин завалился к стене, лампа покатилась по столу и, рухнув на пол, разбилась, а бойцы схватились за ушибленные ноги. Яр уже в полной темноте прыгнул в сторону старшего, потянувшегося к кобуре на поясе. Но его почему-то не оказалось в нужном месте. Яр лицом врезался в стену и упал. Игорь нащупал кого-то и ударил коленом пару раз. Послышался гневный возглас и отборный мат. В комнату влетела секретарша и получила по лицу дверью, которую задел падающий боец. Она завизжала и вывалилась обратно. Игорь хотел ударить следующего бойца, но раздались оглушительные выстрелы, и громкий голос остановил.

— Шевельнёшься — убью!

Вспыхнул свет фонарика, осветив довольно неприглядную картину: один боец лежал у двери, другой потирал ушибленную коленку, Яр пытался подняться с пола у стены, по ту сторону стола старший, придерживая Бакина, направил на Потёмкина пистолет. Игорь замер, успокоившись: мёртвые не имеют шанса на побег.

— Убрать! — зло рявкнул глава Кольчугино. — И закрыть в клетки! По-хорошему не захотели, значит, будет по-плохому. Спустим их в реку завтра! А баб ко мне! Будем готовить их к свадьбе.

И снова путешествие по шаткому, скрипучему лабиринту, на этот раз вниз. Игорь с облегчением вздохнул, когда эта череда одинаковых стен и поворотов закончилась. Их ввели в небольшую комнату на нижнем этаже — под ногами чувствовался нормальный бетонный пол. Помещение занимали три клетки, и оставалось немного места для охранника, сидящего на табуретке слева. В центральной клетке кто-то спал на топчане, но кто именно — не разобрать, а крайние оказались свободны — туда и рассадили Игоря с Яром по отдельности.

Конвоиры ушли, а охранник — тщедушный мужичок в грязной телогрейке — приставил помповое ружьё к стене, прислонился к ней же и минут через десять благополучно захрапел. Игорь поймал себя на мысли, что местные «вояки» довольно странные: выглядят как слесаря, вооружены помповиками, да ещё спят во время караула. Лёгкое похрапывание уже вовсю разносилось по маленькой «кутузке».

Яр вскочил с койки и принялся ходить по клетке, напряжённо раздумывая.

— Чёрт, надо что-то делать. Чёрт… чёрт… Игорь! Они же их… Мы так и будем сидеть?

— Ну, а что мы сейчас можем? — Потёмкин пожал плечами и начал раскладывать на койке свой войлочный плащ. — Самое лучшее — лечь спать и отдохнуть. Утро вечера мудренее.

— Но их же… их…

— Ты слышал, что сказал Бакин? Их будут готовить к свадьбе. То есть, никто их сразу насиловать не собирается. У нас есть время, а через несколько часов ситуация может и измениться. Нас же Гром преследует, забыл?

— А если всё не так? Если вот сейчас… — голос Яра оборвался, он безвольно рухнул на пол и затрясся. Конвульсии пробегали по телу волнами, юноша то выгибался, то съёживался от непереносимых мук. Игорь подошёл к решётке и наблюдал, как мучается Ярослав. Он желал помочь, но что он мог сделать в этой ситуации?

— Яр, попытайся расслабиться, — сказал он сквозь прутья клетки. — Это немного поможет.

Находящийся в средней камере проснулся, сел на койке и некоторое время наблюдал, как агонизирует юноша, затем повернулся к Потёмкину.

— Что с ним?

— Болеет сильно, — Игорь не собирался вдаваться в подробности, но мужчина вновь спросил:

— Из этих? — он скривил гримасу, как бы задёргался и покрутил пальцем у виска.

— Нет. Яр — нормальный.

— А чего он тогда по полу распластался и кривляется?

— Говорю же — болеет.

— Семён Волков, — мужчина встал, подошёл к Потёмкину и протянул руку.

— Игорь, — лекарь пожал в ответ.

— Какими судьбами в нашем захолустье?

— Проездом. Но неудачно…

— А за что вас сюда?

— Да девушки с нами были, вот и вступились.

— А-а-а… Эта та страшная легенда о том, что местные бабы порченные? — Волков ухмыльнулся, щербатая улыбка растянулась на лице. В тёмных глазах мелькнули весёлые искры.

— Что смешного?

— Да эти лузеры думают, что бабы у них плохие, а на самом деле всё тут плохо. Они воду из речки берут, а она малость радиоактивна. Вот и пойми тут, кто бесплоден — бабы или мужики? А Бакину очень удобно женщин во всех грехах обвинять, такой произвол царит здесь, не представляешь.

Виктор — человек-то вроде простой, но опасный. Как бы это сказать… Из всех, кто после войны у власти да у кормушки оказался, подняться вообще как-то смог, он один остался. Все конкуренты перемерли. И не поймёшь как. Кто-то с крыши свалился, кто-то от пищевого отравления умер, а кто-то в сортире захлебнулся — прямо так и нашли, головой в ведре. С тех пор нет у Бакина конкурентов. Опасно открыто ему противостоять. Никто и не решается, благо управляет он более-менее грамотно. Еда есть — организован отлов рыбы, вода, хоть и из реки, есть. Особо никто не жалуется. Да и поди, проберись к нему мимо его охраны. Они за него — горой. Он с ними девок делит. Но только раньше было по-другому. Он из руководителей завода, привык во власти рулить… Теперь и остался он один, остальных вот зачистил. Да только после уже, а поначалу первым лицом-то не считался, так… Прибился к группе военных, которые с оружием, с авторитетом, порядок после войны наводили. Но они на силу рассчитывали, а Бакин похитрее оказался. И понял, что бабы не хуже другого какого ресурса, чтобы верных людей купить. Так вот вышло… А ведь жена была, ребёнок вон от неё. А потом померла вдруг она. Ни с того, ни с сего, закашляла и двинула на тот свет.