— Ладно, я буду серьезней, — ответила покаянно, Тима только головой покачал.

— В общем-то, больше говорить и нечего. Действовать буду по обстановке, когда пойму, что от тебя хочет Жильцов. Ты будь готова, думаю, сразу после разговора с ним надо будет уезжать.

Вот тут я замерла. Отложив вилку, аккуратно спросила:

— Куда уезжать?

Тима пожал плечами.

— Там посмотрим, сначала поедем в Питер, оттуда махнем куда-нибудь за границу.

Глупая улыбка снова поползла по лицу. Говорят, женщины, когда влюбляются, глупеют. Еще чуть-чуть, и я буду вынуждена согласиться с этим суждением.

— У меня загранпаспорта нет.

Тима усмехнулся.

— Документы я для нас сделаю новые.

Мы немного помолчали, яичницу я доела, теперь сидела с чашкой в руках, наблюдая, как Тима закуривает. Предложил мне, я покачала головой.

— Ты почти не куришь, — заметил мне.

— Когда я счастлива, меня не тянет.

Тима посмотрел, держа сигарету в губах, я сделала глоток, не отводя взгляда.

— Такой ты мне нравишься больше.

Через час он отбыл за Катькой, а я лежала в комнате на кровати, думая о том, что нас ждет. Звонок мобильного застал врасплох. Телефон нашелся в другой комнате, звонил Давид, что немного испугало. Я быстро сняла трубку и сказала:

— Слушаю.

— Привет, Вика Царева. Не помешал?

— Нет.

— Как дела?

— Давид, ты же не просто поболтать звонишь? — не выдержала я. Он вздохнул.

— Я хотел сказать, что играю на твоей стороне. Понимаю, теперь в это сложно поверить, но… Если тебе понадобится какая-то помощь, ты можешь смело за ней обратиться.

— Спасибо, — ответила коротко и тут же спросила, — как там Жильцов?

— Нормально. Его сложно выбить из колеи. Тем более, он вроде как хозяин положения… — в последней фразе чувствовался вопрос, даже предложение поделиться информацией о расположении сил. Однако я не спешила.

— Его люди следят за мной?

— И за тобой, и за Самохиным.

— Ты тоже следишь?

— Присматриваю, — не стал он скрывать.

Как же мы сбежим отсюда, когда за нами такая толпа?.. Надеюсь, Тима знает, что делает.

— Послушай, Давид, — все же спросила его, — с чего ты вообще взял, что я могла найти документы?

— Я не взял. Но надеялся, что может всплыть какая-то информация. В конце концов, твой парень мог оставить данные, а ты даже этого не поняла…

— А вот Жильцов, по-моему, уверен, что ничего я не найду.

— Тогда зачем ему все это затевать? — даже по телефонному разговору почувствовала, что он нахмурился.

— Вот и я задаюсь тем же вопросом.

Наступила тишина.

— Я попробую что-то узнать, если что, сообщу.

— Спасибо.

На этом мы распрощались. Я прислушалась к себе, пытаясь понять, что чувствую по отношению к Давиду и разговору. Странно, но несмотря на его темную игру в начале, он все же казался нормальным. Возможно, ему удастся узнать хоть что-то, хотя, если честно, я мало в это верю. Жильцов относится к тем людям, которые, если хотят что-то скрыть, то уж сделают это так, что не подкопаешься.

Вскоре вернулись Катя с Тимой, последний сразу вознамерился куда-то слинять, но я успела утащить его в комнату.

— Ты же понимаешь, что за тобой, наверняка, следят? — спросила мужчину.

— Конечно, Вик, я большой мальчик.

— Просто я волнуюсь… Флешка у тебя? Что на ней, не смотрел?

— Глянул в школе, в основном документы, но есть несколько видео, содержания тебе лучше не знать.

— А может, сдать Жильцова в полицию, его посадят…

Тима обнял меня, смеясь.

— Таких не сажают, Вик. Такие уходят со своих мест только вперед ногами.

Он поцеловал меня в лоб, как вдруг раздался Катькин голос:

— Извините, что мешаю, я хотела пообедать…

Мне стало так неловко, я дернулась, чтобы отлепиться от Тимы, но он меня удержал, не отпуская. Когда я замерла, все же опустил руки, поворачиваясь к Катьке.

— Я пас, а Вику накорми, она там наготовила чего-то, вечером заеду в магазин. Все, я пошел.

Он еще раз чмокнул меня в лоб и удалился, оставив нас один на один. Мне было жутко неудобно и вообще хотелось сквозь землю провалиться, Катька же усмехнулась, качая головой.

— А он изменился, — произнесла она, — и ты тоже.

— Кать, — начала я, хотя не знала, что тут можно сказать, но сестра меня перебила.

— Пойдем посмотрим, что ты там наготовила. Я очень голодна.

И ушла. Немного постояв в комнате столбиком, я вдруг подумала: не все разрушено до конца. И если мы будем держаться за спасительную ниточку, наши отношения могут наладиться. Только вот с ниточкой проблемы, потому что я уеду и, скорее всего, навсегда. От этой мысли впервые сжалось сердце. Раньше, когда я убегала из дома, всегда надеялась, что это навсегда. Но в этот раз… Поняла, что не хочу терять Катьку. Пусть все так вкривь и вкось, но она моя сестра, и я ее люблю. И очень хочу, чтобы у нее все в жизни сложилось. Только вот помочь в этом никак не смогу.

За столом мы преимущественно молчали, а потом разошлись по комнатам: я в Тимину, Катька в гостевую. Делать было нечего от слова совсем, так что возвращения Тимы я ждала с нетерпением. Впрочем, новостей он никаких не приносил, но находился рядом, что успокаивало. В таком режиме прошла пара дней. Тима пропадал, ничего не рассказывал, Катька вернулась к школьным делам, выпускные экзамены никто не отменял, да и, наверное, не особенно ей хотелось находиться в квартире Тимы. Она даже закинула удочку о возвращении домой, но он попросил ее повременить несколько дней. Однако на работу отпустил, вот где логика? Пока все чем-то занимались, я сидела в квартире, ожидая у моря погоды. Тима, видимо, чувствовал, что мне это до чертиков надоело, потому, появившись в очередной раз, сказал:

— Поехали пообедаем.

Мне было все равно, куда, я поскакала к дверям. Думала, в кафе посидим, но вскоре поняла: мы едем в «Джигу».

— Ты считаешь, это нормально в свете последних событий? — все же задала вопрос, Тима пожал плечами, закуривая.

— Я говорил с Салагиадзе, хотел уточнить несколько моментов. Думаю, он, скорее, на нашей стороне.

— Он не на чьей стороне, — буркнула я, на Давида все равно злилась, потому как именно из-за него все события завязались и вылились в происходящее сейчас.

— Ну травить нас точно не будет, — засмеялся Тима, а я молча закатила глаза. Скалится тут, нет бы, рассказал, чем занимается. Но выведать это у него было невозможно.