До 1949 г. работники московской милиции пользовались правом бесплатного проезда на общественном городском транспорте. Отмена льготы крайне затруднила переброски сотрудников в места обеспечения общественного порядка. Из-за отсутствия необходимых средств для оплаты проезда органы милиции лишены возможности выделять специальные наряды для обеспечения общественного порядка в трамваях, троллейбусах, автобусах и метро. Пользуясь отсутствием милиционеров на городском транспорте, преступники и хулиганы причиняют большие неприятности пассажирам. Целесообразно предоставить работникам милиции, одетым в форменное обмундирование, право бесплатного проезда.

В. Ясный

29 апреля 1955 года…»

Василий Степанович поставил размашистую подпись на справке. И откинулся в рабочем кресле, вспоминая, что ему пришлось сделать, воцарившись в кабинете на улице Белинского, где располагалось УВД Москвы и области.

В начале 1954 года ему позвонил Иван Серов. Он сильно помог при свержении Берии, силами МВД нейтрализовав его охрану, за что теперь был обличен доверием и вообще на коне. Сообщив, что грядет разделение единого ведомства на госбезопасность и внутренние дела и его назначат председателем создаваемого КГБ СССР, он предложил Василию Степановичу идти к нему первым замом.

Ясный пообещал подумать. В принципе он склонялся к этому решению. Но вскоре по каким-то мелким рабочим вопросам поругался с Серовым и в сердцах ответил отказом. Это было ошибкой. Серов при всех его недостатках был человеком неподлым, работать с ним можно было вполне плодотворно.

Но не срослось. И Ясный с головой утонул в проблемах обеспечения правопорядка в Московском регионе.

Еще в начале 1953 года оперативники МУРа задержали банду передовика производства на режимном заводе Митина, в которую входили курсанты военных училищ, спортсмены, рабочие. За два года они совершили около десятка убийств, из них два — сотрудников милиции, тридцать разбойных нападений на предприятия и учреждения, похитили имущества на полмиллиона рублей. Это был один из последних всплесков организованного бандитизма. Но новая, «амнистированная» преступность давила на город по всем фронтам. «Птенцы Берии» куролесили днем и ночью.

Положение было тяжелым. Фактически режимный Московский регион превратился в проходной двор. Сколачивались шайки. Расхищалась социалистическая собственность. Но больше всего москвичей нервировала распоясавшаяся шпана, которая хозяйничала на улицах и во дворах. Вполне можно было получить, выйдя из дома средь бела дня, нож в живот. И ведь не запустишь по улицам девушек с муфтами и пистолетами, как во Львове. Времена иные.

Ясный с ностальгией вспоминал хоть и тяжелую, но размеренную, полную импровизаций и артистизма работу чекистского оперативника. Там было понятно, куда идти и что делать. А теперь он осознал, насколько тяжел и неблагодарен труд того же сотрудника уголовного розыска. Перед тобой огромный город, кто-то что-то украл. И иди, ищи незнамо кого и незнамо где. Но угрозыск города и области работали умело. Туда подбирались лучшие люди, обладавшие чутьем, идеально знавшие воровской мир.

В 1953 году сотрудники милиции фактически перешли на казарменное положение, неделями не бывая дома и выгребая с московских улиц амнистированных уголовников. Сил для зачистки города не хватало, и приходилось использовать военных, с их помощью штурмовать притоны и воровские малины.

В декабре 1953 года московские и брянские оперативники взяли группу из двадцати пяти кочующих цыган, за которой числились убийства, кражи из церквей, три десятка разбоев на дома священнослужителей, сопряженных с пытками и изнасилованиями, два покушения на жизнь сотрудников милиции — одно из них в подмосковном Подольске.

Наибольшую головную боль Ясному причиняли так называемые общественно-значимые дела. Воры-домушники обворовали квартиру народной артистки СССР из Малого театра Татьяны Яблочкиной, которой было уже под девяносто лет. Оправившись от шока, она написала письмо в ЦК, где сетовала на то, что краденые вещи ей не нужны, однако для нее настоящая трагедия — это утрата золотого медальона, подаренного ей лично великим Антоном Павловичем Чеховым.

Ясного вызвал Суслов, стал требовать немедленных мер. Потом чуть ли не ежедневно звонили из ЦК — где медальон. А где его взять? Вон огромная Москва, а за ней Россия без конца и без края. И этот медальон может быть в любом месте.

Генерал задействовал около двух тысяч сотрудников. И от агента пришла информация, кто «обнес» квартиру и где вещи лежат. А лежали они в камере хранения на Рижском вокзале. Там была организована засада, и воров взяли, когда они извлекали добычу из ячейки.

Много головной боли доставляли послевоенные залежи огнестрельного оружия у населения. В Москве появился черный оружейный рынок. Были организованы масштабные мероприятия по разоружению граждан.

Однако главное для начальника УВД — это решать принципиальные вопросы борьбы с преступностью. Тут Ясный нашел доброго союзника в лице Генерального прокурора СССР Романа Руденко. Они неоднократно солидарно докладывали руководству государства о состоянии дел. И Хрущев сам постоянно вызывал их с отчетами.

И пошли кардинальные изменения. Удалось ужесточить карательную практику, навести порядок с пропиской, вернуть бесплатный проезд сотрудникам милиции. Преступность в Московском регионе резко пошла на спад.

В то же время Ясный сделал историческое изобретение и стал крестным отцом мелких хулиганов-пятнадцатисуточников. На встрече с Руденко он предложил:

— Мелкие дебоширы — витрину разбил, выругался. В тюрьму их — слишком строго. Пожурить и простить — это спровоцировать на продолжение такого поведения. Может, введем административный арест на пятнадцать суток. И дадим право его наложения начальникам отделений милиции.

Эта мера была принята и сильно утихомирила ситуацию в общественных местах. Теперь мелкие хулиганы прилежно мели улицы метлами в назидание другим.

Начали приносить пользу добровольные народные дружины. Хрущев им уделял огромное внимание, выдвигая безумные идеи, что они со временем заменят милицию. Но в целом толк от них был. Население необходимо привлекать к охране порядка, чтобы они воспринимали город своим и несли за него ответственность.

В январе 1956 года ушел с понижением министр Круглов. Хрущев, не любивший его, припомнил ему старые грешки, заодно раздули подавление якобы слишком жесткими методами серии восстаний в лагерях — хотя он сделал все как надо и пресек этот хаос в самом начале. На его место назначили Николая Дудорова, бывшего завотделом строительства ЦК, человека мало того что воинствующе некомпетентного в вопросе правоохранительной системы, но еще и самодура, отличавшегося изрядной злопамятностью. Главным его достоинством было показательное обожание дорогого Никиты Сергеевича.

Раньше Ясный не помнил, чтобы назначали на такие должности людей такого плана. Были палачи, интриганы, но не было тех, для которых дело на последнем месте, а на первом — показное славословие. Василий Степанович знал, что они еще нахлебаются с таким специалистом.