Расстояние, разделявшее его от Иветты, Вольных буквально пролетел, а потом и замер на ступеньке ниже.

— Привет, — раздался тихий шепот Ивы.

Ее голос звучал взволнованно, а руки, кажется, подрагивали от переизбытка эмоций, обуревавших ее душу. Но стоило Тарасу спрятать ее подрагивающую ладошку в плену своих рук, прижаться в легком поцелуе сквозь тончайшие кружева перчаток, как волнения поутихли.

— Ты очень красивый, — улыбнулась Иветта Марковна, рассматривая склоненную к ее руке блондинистую макушку.

Тарас поднял голову и взглянул в лицо своей невесте. Почти жене. Жене. Ему нравилось это слово, до безумия.

— А ты умопомрачительная, моя маленькая волшебница, — тихо проговорил Вольных.

— Мне кажется, ты звал меня ведьмой, — напомнила Иветта, лукаво улыбаясь.

— Разве? — хитро прищурился Тарас.

Парень помнил, что ему строго-настрого запретили целовать невесту в губы до регистрации. Как сказала бабушка, десять мастеров колдовали над макияжем и образом невесты в целом. Но он плевал на все запреты.

— Заяц, не вздумай, — прошептала Иветта, застыв статуей в руках своего мужчины. По горячему и горящему взгляду своего полубога она прекрасно знала о его намерениях.

— Иначе что? — словно бросал вызов Вольных и осторожно сдвинул тончайшую вуаль с лица своей любимой.

— Иначе бабушка тебе устроит выговор, — пообещала Иветта.

— Плевать, — шепнул Тарас и оставил на губах своей без пяти минут жены жаркий и многообещающий поцелуй. Пусть каждый в этом зале, да и во всем мире, знает, чья эта ведьма.

* * *

Регистрация прошла по сценарию. Ну а дальше вновь последовал сбой в тщательно продуманном плане торжества. Тарас видел, как Изольда Петровна недовольно кривит губы, но все равно послал ей задорную улыбку.

Когда организатор пиршества объявил первый танец молодоженов, Тарас движением руки прервал его и попросил остановить музыку. Оставив Иветту посреди зала, он взял микрофон и, откашлявшись, произнес:

— По плану мы сейчас танцуем наш первый танец, как законные муж и жена. Но прежде, чем это произойдет, я бы хотел сказать несколько слов своей жене.

Тарас говорил, смотря в глаза своей ведьме. А посему не заметил, как строгая и властная бабушка украдкой смахнула скупую слезу. Но это заметил ее сын — бунтарь, Наум. И тихо протянул матери носовой платок.

— Тушь в глаз попала, — оправдалась Изольда Петровна. Наум со Светланой тактично сделали вид, что поверили старушке.

— Немногие знают, как мы познакомились, — тем временем продолжал Тарас произносить свои признания, а Иветта, капельку покраснев, улыбалась, глядя на своего мужа.

— Не вздумай! — незаметно Иветта погрозила Тарасу кулаком.

— В первую встречу она отправила меня в нокаут, — признавался Тарас, — Во вторую — отделала битой. Ну а в третий раз она вырубила меня и засунула в багажник.

— Не ври! — Иветта от стыда прикрыла руками лицо.

— Вру, — покаялся Тарас, отводя руки от лица Иветты в стороны, — На заднее сиденье своей крошечной машинки. А потом заперла в крошечном доме. Помню, я тогда едва не скончался от приступа аллергии. Но понял одну простую вещь. Знаете, какую?

— Какую? — смеялись гости, выкрикивая наперебой.

— Эта девочка, колючая и дерзкая, — с радостью ответил Тарас, — ставшая сегодня моей женой, самая добрая, самая красивая, самая замечательная во всей Вселенной. И знаете почему? Потому что она — моя. Моя ведьма, мой ураган, мой смысл жизни.

Тарас уже подошел очень близко к Иветте, продолжая держать микрофон, а взгляд, словно намертво, прилип к карим глазам жены. Иветте пришлось запрокинуть голову и ухватиться руками за плечи мужа, чтобы позорно не свалиться на глазах у всего бомонда.

— Я люблю тебя, — хрипло, но уверенно проговорил Вольных, — И всегда буду.

Иветта вот-вот готова была разрыдаться. Она бы и расплакалась, если бы не крепкие руки мужа, удерживающие ее и не позволяющие усомниться в правдивости слов любимого полубога.

— И я люблю тебя, — твердо ответила красавица-невеста Вольных Иветта Марковна, — Очень люблю.

Зал взорвался аплодисментами, жених поцеловал невесту. И поцелуй длился непозволительно долго, а потом заиграла медленная, красивая мелодия. И жених, теперь уже муж, повел свою любимую в танце. Их первом совместном танце, который станет крошечной крупицей в океане их семейного счастья.

* * *

Если бы Иветта Марковна Вольных в это самое мгновение могла бы контролировать свои эмоции, то, конечно же, она бы спокойной, уверенной походкой прошествовала по просторному холлу компании, поднялась на лифте на пятнадцатый этаж, приветливо улыбнулась бы секретарю и, коротко постучавшись в дверь, вошла бы в кабинет директора Вольных Т.Н… Но не в этот раз.

Уровень злости по внутренней шкале Иветты Марковны достиг красной зоны, и сейчас любая, самая незначительная мелочь грозила вызвать настоящий тайфун. Ива стремительным шагом преодолела холл, поднялась на лифте и, игнорируя приветствие секретаря, буквально ввалилась в кабинет мужа.

За большим овальным столом сидело шесть человек. Во главе стола — Тарас, по правую руку Васька, а по левую Пал Палыч. Остальных трех мужчин Иветта не знала, но ее это не остановило.

— Сколько мне еще терпеть эту всю хрень?! — Иветта рявкнула так грозно и громко, да еще и дверь хлопнула так сильно, что три незнакомца вздрогнули.

Родственники же, как ни в чем не бывало, спокойно сидели на своих местах. Разве что Тарас улыбнулся, окинув жену веселым взглядом.

— Что-то случилось, родная? — вкрадчиво поинтересовался Тарас.

— Слушай, мелочь, двигай домой, — вздохнул Василий, хмуро взглянув на сестру.

В ответ Иветта бросила на брата убийственный взгляд, и Барин предпочел промолчать. Что ж, пусть молодожены сами разбираются.

— Твоя бабка! Эта ведьма с метлой! — выговаривала Иветта, едва ли не подпрыгивая на месте от негодования, — Если ты не запретишь ей лезть ко мне, то я… То я… Я за себя не ручаюсь!

— Что на этот раз? — постарался скрыть улыбку Тарас, и на всякий случай встал и подошел к жене. Ведь если обнять ее покрепче, то она быстрее остынет. А если поцеловать как следует, то ее настроение вмиг улучшиться.

— Когда она созвала километр врачей, чтобы каждый из них посмотрел на меня, пощупал и позаглядывал в самые труднодоступные места, я молчала! Думала, ну что ж поделать, старушка почти при смерти, разве могу я отказать ей в такой маленькой радости! — кипела Иветта, совершенно позабыв про зрителей, — Когда она каждому гинекологу, каждой клинике и каждому фармацевту города запретила продавать мне противозачаточные пилюли и даже не поленилась распространить фотографию с моим лицом — я молчала! Но сейчас…. Сейчас…. Я не знаю, что я сделаю с ней, с этой старой каргой!