— А знаешь, я тебе верю. Такую невероятную историю выдумать невозможно.

— Последний, кто говорил мне примерно то же самое, был Валдабрун, — сообщил Джерин.

— Насколько я помню брата своей жены, он с трудом верит, что солнце восходит каждое утро. И пропускает много интересного в жизни, — Подмигнув дочери, Рикольф спросил: — Ты хочешь сказать, что предпочла этого хитреца и негодника такому честному и достойному воину, как Вольфар?

Вместо ответа Элис поцеловала Лиса.

Рикольф обратился к Джерину:

— Честно говоря, Лис, я считал, что у тебя хватает здравого смысла не ввязываться в подобные истории.

— Честно говоря, я тоже так думал.

— Хм-м. Год назад у меня было четкое представление о том, за кого выйдет Элис, а сейчас я в полной растерянности. Помнится, Джерин, ты вроде говорил, пусть решает сама. Видят боги, ты оказался прав. Вот что я скажу: думаю, ты будешь хорошим мужем моей дочери, но я не хочу торопиться со свадьбой, не зная, какое будущее нас ожидает. Если все обернется не так, как мы надеемся, тогда лучше и не затевать ничего. А если мы изгоним трокмуа с нашей земли, то времени у нас на все хватит.

— Не стану спорить, — ответил Джерин.

Он видел разочарование на лице Элис, но понимал, что желание Рикольфа повременить связано лишь со сложившимися обстоятельствами.

— Рикольф, а меня ты тоже наградишь ударом кулака, если я попрошу кружку эля? — спросил Вэн.

— Тебя? — рассмеялся Рикольф. — Ты словно тысячефунтовый дрозд в решете, который усаживается, где ему вздумается. Наши запасы немного поистощились, проклятые варвары сидели под нашими стенами довольно долго, однако до голода нам еще далеко. Идемте со мной, сейчас что-нибудь придумаем.

— Ты говорил что-то о Вольфаре, — сказал Джерин. — А что с ним случилось, после того, как я…

— Неожиданно уехал, ты хочешь сказать? Ну так вот, когда он очнулся… времени прошло немало, на самом деле ты сильнее, чем думаешь… так вот, когда он очнулся, то попытался высадить дверь моей спальни и заставить меня выслать всех моих людей за вами в погоню. Я бы и сам так поступил, если бы не записка, оставленная моей дочерью, — ответил Рикольф.

Элис была явно горда собой. Джерин сделал вид, что ничего не заметил.

Рикольф продолжал:

— Когда я отказался, все пошло наперекосяк. Вольфар обозвал меня клятвопреступником и… в общем, жутко бранился. Сказал, что натянет мой замок мне на уши. Тогда я ответил, что он может убираться ко всем чертям, пока у него самого еще уши на месте. Теперь я понял, что ты имел в виду, Джерин: он может быть сладким, как мед, когда его все устраивает, но стоит начать ему перечить, как он приходит в бешенство.

— Это все примесь крови оборотней, — сказал Джерин. — Она присутствует во многих семьях по обе стороны от Ниффет, но в его роду ее особенно много.

И он рассказал Рикольфу, что происходит с Вольфаром, когда обе луны, Нотос и Мэт, полнеют одновременно.

Старый барон нахмурился.

— Этого я не знал. А то ни за что бы не пригласил его к себе. Хорошо еще, что такие вещи с лунами происходит нечасто.

Несмотря на радость победы над трокмуа, ни у людей Джерина, ни у людей Рикольфа не осталось сил на буйное пиршество. День уже клонился к закату. Оба отряда были измождены. Даже Вэн, несмотря на врожденную тягу к бесчинствам, нехотя осушил всего пару кружек эля. Голод утоляли копченой говядиной, черствым хлебом, сыром и высушенными на солнце фруктами. После ужина одни устроились на ночлег в своих спальных мешках, другие заснули прямо за столом. Наутро Джерин проснулся в главной зале замка Рикольфа, все еще сжимая в руке недопитую с вечера кружку.

Следующий день прошел в пристальном наблюдении и ожидании. Все были уверены, что трокмуа попытаются возобновить осаду. Однако утро прошло, а варвары так и не появились. Когда в полдень взошла Тайваз, всюду царило спокойствие. Через пару часов на небе появилась Эллеб. Затем, с интервалом в час, взошли Мэт и Нотос. По-прежнему было тихо.

— По-моему, ты на некоторое время отогнал их, — сказал Рикольф Джерину.

Лис глянул на небо, мечтая, чтобы слова Рикольфа долетели и до Даяуса.

Когда воины поняли, что лесные разбойники не спешат возвращаться, их охватила праздничная веселость, на которую накануне у них не хватило сил. Джерин с Рикольфом быстро поняли, что не в силах остановить их: бурные эмоции требовали выхода. Они, однако, приняли меры предосторожности: приказали нескольким надежным солдатам не напиваться и с повышенной бдительностью нести караул, на случай если трокмуа осмелятся напасть ночью.

Среди отобранных Джерином воинов был Амгат, сын Андара, возница Одноглазого Нордрика. Сам Нордрик тоже оказался рядом и от себя добавил:

— Гляди в оба, сукин ты сын, иначе драгоценности твоей семьи окажутся на моей шее.

— Он всегда так обращается со своими людьми? — тихонько поинтересовался Рикольф у Джерина.

— Да нет. Обычно похуже.

Кто-то у главных ворот достал мандолину и принялся перебирать ее струны. Джерин мимолетно подумал о музыканте Тассило, а затем и о Райвине. Как-никак, именно эта пара изменила всю его жизнь. Покинуть завтра Элис будет для него потрудней, чем противостоять трокмуа: последнее ему доводилось делать уже много раз, а вот любимую женщину он оставлял лишь однажды. И то, когда полагал, что она в надежных руках. Теперь же, даже в стенах замка Рикольфа, Элис подвергалась почти такой же опасности, что и он сам на поле брани.

Когда кто-то из людей Рикольфа протянул ему глиняный кувшин с элем, он вернул его, не пригубив. Он знал, что выпивка только ухудшит его настроение. Лис видел, как к солдату, бренчащему на мандолине, подошел Вэн со своей глиняной флейтой. Вскоре к ним присоединился и тот паренек, что предлагал Джерину эль. Он держал в руках длинный рог, по-видимому трофейный. Лис удивился: очень немногие элабонцы умели играть на инструментах дикарских племен. Мелодия была громкой, заводной, но даже она не сумела вывести Джерина из мрачного состояния.

Солнце село, будто его и не было вовсе. Большинство обитателей замка собралось у ворот. Одна непристойная песенка следовала за другой. Часовые на стенах подхватывали припевы. Когда же все решили промочить глотку, Вэн занял внимание публики историей из тех времен, когда он жил на равнинах Шанды. Героической и умопомрачительно неприличной. Затем солдаты заорали следующую балладу.

Джерин, будучи не в состоянии делить с ними веселье, одиноко бродил по главной зале замка. Сейчас у алтаря Даяуса не было никаких подношений, и скамьи вокруг стола пустовали. Один из воинов посапывал, лежа прямо на столе. Голова его покоилась в луже темного липкого эля. Другой вояка в углу целовал голую грудь служанки. Ни он, ни девушка не обращали на Лиса внимания.

Джерин прошел через темную залу, поддевая ногами валявшиеся на полу кости и прочую дрянь. Оказавшись в коридоре, он остановился и огляделся по сторонам: интересно, каким именно канделябром он уложил тогда Вольфара? Вот этим, что висит возле сильно исцарапанной двери, или соседним, несколькими футами дальше по коридору? Не в силах вспомнить, он завернул за угол и чуть не столкнулся с Элис.