близко, не знал солнца и не имел возможности размять ноги.

Тарина предполагала что-то похожее, потому что длаки были очень своевольными и гордыми. Как и с любыми магическими зверями с ними нужно было взаимодействовать и договариваться, иначе они могли проявить агрессию и даже покалечить. Могли отказываться от еды, если тот, кто ее приносил, им не нравился. А еще могли ослабнуть магически, если им не давали лакомств, не выпускали на вольный выпас и не общались.

«Хочешь, я тебя расчешу» — предложил Лаврентий — «я не сделаю тебе больно, обещаю. И вот…» — паренек достал из кармана крошечный кусочек сахара, который умыкнул с кухни — я знаю, что длакам нужно сладкое, но тебе его, наверное, не давали, чтобы твоя магия ослабела. Держи… Я не пытаюсь тебя подкупить, честное слово'.

Лаврик выставил вперед ладонь, стараясь не делать резких движений.

Кобыла снова прищурилась, застыла, словно что-то решая для себя, а потом все же придвинулась ближе, высунула язык и слизнула сахар так быстро, что паренек даже не успел ничего понять. Зверь довольно захрустел лакомством, в его ореховых глазах мигнули искры магии.

Паренек достал из кармана гребень и осторожно провел им по гриве длака. Животное стояло смирно, показывая, что нисколько не возражает против такой процедуры.

"Если съест предложенное и позволит себя расчесать, полдела сделано' — говорила утром деса Тарина.

«Я знаю, что у тебя нет…гм… своего человека» — начал Лаврик — «наставница рассказала, что вы создаете связь только по доброй воле с теми, кто вам нравится и подходит, а вряд ли местный господин тебе понравился. Вы же чувствуете, плохой человек перед вами или нет».

Кобыла замерла, поворачивая в сторону мальчика большую ушастую голову. Она точно понимала все, что он ей говорил, жаль только, что не могла что-то сказать в ответ, так как в отличие от белвов или единорогов мыслеречью не обладала.

«Мы можем стать друзьями и напарниками» — решился Лаврик — «и тогда ты будешь только моей, а я позабочусь о тебе. Обещаю. Хочешь?»

Лаврик чувствовал, что его ладони вспотели от волнения.

«Длаки выведены магическим путем, как ездовые спутники людей» — говорила наставница — «как и белвы, они будут рады помогать хорошему магу, но никто не может привязать их к себе насильно. Они сами выбирают, кому служить, потому что и люди, и звери понимают, что эта связь будет создана на всю жизнь. Когда я выбирала Шерина, то долго бродила по конюшням заводчика, пока мой длак меня не выбрал. Шерин сам подошел ко мне и буквально пригласил меня стать „его“ человеком и партнером. Это был его добровольный и осознанный выбор, с которым мне необходимо было согласиться.»

Кобыла боднула руку паренька, поощряя продолжить свои манипуляции с ее гривой.

«Я не могу быть с тобой долго» — с сожалением сообщил Лаврентий — «мне нужно еще к единорогу, который заперт рядом с тобой. Но я вернусь и не брошу тебя, клянусь. И дам тебе имя, если захочешь».

'У длаков нет имен, как и в случае с Охрой, имя зверю дает человек, которого он выберет" — рассказывала Тарина.

Кобыла смотрела на мальчика глубокими ореховыми глазами. В этих глазах Лаврентий безошибочно читал ее эмоции: сомнение, задумчивость, еле уловимую радость и что-то еще, что паренек интерпретировал как зарождающуюся симпатию. Казалось, длак смотрел ему прямо в душу. Видел насквозь его мысли, улавливал эмоции и пытался принять для себя какое-то решение.

«Мне пора идти» — произнес ученик Тарины — «ты мне очень понравилась, правда. Я бы хотел с тобой подружиться и помочь тебе отсюда выбраться. Если мы с тобой создадим связь, никто уже не сможет нас разлучить. Я не заставляю тебя принимать решение, потому что возможно я не твой человек. Просто знай, что мы с наставницей все равно тебя вызволим и отправим туда, где ты будешь свободной».

Длак рассматривал Лаврентия еще некоторое время, а потом как-то мучительно вздохнул и положил голову ему на плечо. Паренек охнул от тяжести, но все же вцепился в гриву животного пальцами и прижался к кобыле. На его душе было легко и спокойно. Казалось, что он только что нашел для себя что-то важное и ценное.

«Мне нужно идти» — повторил Лаврик. Уходить от длака не хотелось, но время работало против него.

Кобыла кивнула и отодвинулась.

«Не получилось» — с сожалением решил мальчик — «она не хочет стать моей. Ну ничего…».

Его глаза встретились с глазами длака. Неожиданно пришло какое-то странное чувство, что зверь просит его что-то сделать.

«Я бы назвал тебя Яшма» — неожиданно подумал Лаврентий.

Животное снова кивнуло, а потом осторожно наклонилось к его руке и попыталось снова ее поднять.

Почти не дыша и не веря в свое везение, ученик Тарины достал из голенища сапога крошечный кинжал, разрезал свою ладонь и быстро-быстро, сбиваясь и заикаясь, произнес слова, которые заставила его выучить наставница, сунув руку под нос длаку.

Кобыла снова высунула язык и провела им по ладони. Ее глаза мигнули еще раз, а в глазах паренька на мгновение потемнело.

«У меня есть длак» — чуть не запрыгал он от искренней светлой радости.

И тут он неожиданно ощутил огромное облегчение, идущее от зверя. Тот был тоже рад, благодарен, полон предвкушения и ожидания.

«Теперь ты моя» — произнес мальчик — «спасибо. Ты даже не представляешь, что это для меня значит. Я могу теперь позвать тебя, и ты придешь. Ведь так?».

Кобыла затрусила головой и притопнула. Лаврику было жаль оставлять Яшму в стойле, но он теперь точно знал, что встретится с ней очень скоро.

«Как только с ограды исчезнет защита, длак будет свободен» — сказала Тарина уверенно — «и будет ждать там, где ты скажешь. Даже если создать связь не выйдет, он все равно поймет, что ему делать. Главное: сделай так, чтобы зверь понял, что тебе можно верить».

«Я вернусь» — проговорил Лаврентий Рош, заглядывая в глаза теперь уже своего длака. Он мог поклясться, что губы Яшмы растянулись в довольной улыбке. Она ему верила.

Одна часть задачи была решена. Теперь предстояла задачка посложнее.

Глава 28: Единорог

Несколько недель назад. Срединная Софирская Империя. Город Фраск

Тарина Багряная, младший мастер Ордена вольных магов

— Ей, красавица, медяшки не будет? — раздался хриплый голос из темной подворотни.

— Обойдешься — произнесла я громко и даже нагло, на всякий случай делая шаг в сторону и создавая на