— Граф Хлебко, посмотрите на свои крестьянские грабли, доставшиеся вам по наследству с голубой кровью, ваше сиятельство.

И если бы только молодежь этим страдала! По «ящику» почти круглосуточно разные полубезумные старики и старухи рассказывали про тяжелую колхозную жизнь, как они одними «палочками» всю зиму на печке питались… О! Так ведь «пили бы баварское»! Забыли уже? Вы забыли, что представители того поколения, которое сегодня жалуется на маленькие пенсии тем, кто нам страну построил, им то есть, дули своим потомкам в уши?

Только не говорите мне, что никогда не слышали рассказы этих «ветеранов» про то, что до немцев жили бедно, а пришли немцы в 41-м и в деревню им электричество и газ провели. Газ, Карл! С лампочкой Гитлера! Ведь было же! А все партизаны были бандитами! Бывшие полицаи хвастались службой в немецкой полиции, на этой службе они все поголовно только лишь людям помогали…

И сейчас еще не всё закончилось с этим. И ведь верили! Да что там — приказ НКВД № 00447! Секретный репрессивный орган с секретным составом… Я думаю, что пора уже в водопроводную воду галоперидол добавлять.

Кем был этот Добробаба из Цимлянска в действительности — уже мы никогда не узнаем. Вряд ли теперь докопаешься. Но то, что его уголовное дело — наглая мистификация, сомнений нет. Если сомневаетесь — галоперидол должен вам помочь. 1948 год — напоминаю. И 1988 год — тоже напоминаю.

И насчет главного военного прокурора Катусева, который Добробабу «разоблачил», тоже погуглите. «О, сколько нам открытий чудных…»

* * *

Куманев утверждал, что знал Добробабина-Добробабу с 1967 года. И потом Добробаба это подтверждал, как написал Катусев. На этом оба и спалились. Потому что Куманев не мог не знать, что после того боя осталось в живых еще 4 человека, три из них были живы в 1967 году. Если он так был заинтересован в реабилитации Добробабы, то странным выглядит его нежелание разыскать выживших и расспросить их обо всем. И странным выглядит отсутствие желания у Добробабы встретиться с бывшими однополчанами. Ну, ладно, Добробаба стеснялся своей полицайской службы. А Куманев чего стеснялся?

Тут только два варианта возможны. Либо про знакомство в 1967 году враки, создать у публики впечатление многолетней борьбы за правду. Либо Добробаба и Куманев боялись, что оставшиеся в живых панфиловцы могут удивиться: Ваня, как ты сильно изменился, сам на себе не похож!

Поэтому никогда он не пробовал разыскать своих однополчан-панфиловцев, ни с кем из них никогда не встречался. Что вообще очень и очень странно, согласитесь. Уже когда он с зоны откинулся, было известно, что не все из 28-ми погибли у разъезда. Вернулись из плена и получили свои заслуженные Звезды Героев Иван Демидович Шадрин и Дмитрий Фомич Тимофеев после того, как прошли положенную в таких случаях проверку. Еще были живы Илларион Романович Васильев и Григорий Мелентьевич Шемякин, о них будет дальше, когда коснемся «фальсификации» подвига корреспондентом Кривицким. И никто никакой секретности из судьбы выживших не делал. А зачем? Чтобы молодежь воспитывать только на мертвых героях, как придумал Г. Куманев?

Когда состоялась премьера фильма Шальопы «28 панфиловцев», журналисты разыскали дочь Ивана Шадрина Любовь Ивановну Морозову. На сайте «Российской газеты» есть интервью с ней от 16.12.2016:

«В конце 1941 года на отца пришла похоронка, — рассказывает Любовь Ивановна. — О том, что он выжил, мы узнали только в 47-м… Оказалось, в том бою папа был тяжело ранен и в бессознательном состоянии попал в плен. Три с половиной года он находился в концлагере Дахау, а после освобождения прошел многочисленные проверки и допросы в застенках НКВД.

Судьбу Шадрина решили сослуживцы — Илларион Васильев и Григорий Шемякин: их с поля боя вынесли, а потом выходили местные жители.

— После того, как они подтвердили, что отец до конца был с ними, ему вернули звание Героя и вручили награду, — продолжает Любовь Ивановна. — Пока были живы, они крепко дружили, часто встречались, ездили на могилу к погибшим однополчанам. Он, кстати, в эти поездки часто с собой внуков брал, особенно Женьку, которого больше всех любил.

Спрашиваю Евгения, что отец рассказывал о войне?

— Да не любил он о ней вспоминать, — говорит внук. — Спрашиваю: „Дед, за что тебе звездочку дали, расскажи“, а он в ответ: „За то, что фрицев стрелял, так тогда все их стреляли. Я не считал, сколько их побил. Помню, как самолет фашистский хотел подбить, но ничего не вышло“.»

На встречах не было Дмитрия Фомича Тимофеева, он умер в 1950 году. Но и Добробабы, дожившего до 1996 года, тоже не было. И на могилу к однополчанам он никогда не ездил. Жил, затаившись, в своем селе, работая фотографом. Стыдно было перед однополчанами за службу в полиции? Так расскажи своим фронтовым друзьям, как все было и что ты невиновен! В глаза скажи! Но насчет стыдно — это не к Добробабе. Когда из однополчан никого из живых не осталось, весь стыд как рукой сняло. Сдуло сразу. Но он даже избегал встречи с тем, кого ему упорно навязывал Г. Куманев, если верить Куманеву, конечно, одним из тех, кто считал себя незаслуженно обойденным и наказанным за измену, но действительно служившим в полку Капрова и знавшего настоящего Добробабина — Даниилом Кожубергеновым. Он считается связным политрука Клочкова и получил срок за добровольную сдачу в плен. Куманеву так и не удалось Добробабу свести с Д. Кожубергеновым.

Есть подозрение, что этот Добробаба старательно избегал тех, кто знал настоящего Ивана Добробабина и мог опознать в Добробабе самозванца? Думаю, есть. И вы со мной согласитесь.

А в 1988 году, когда страна стала напоминать палату № 6, историк Куманев решил на этом самозванце сделать сенсацию. Он от его имени составил жалобу в Военную коллегию Верховного суда СССР с просьбой пересмотреть приговор от 1948 года и реабилитировать. К тому времени никого из 28-ми панфиловцев в живых уже не было, и Д. Кужебергенов умер. В жалобе указывалось, что признание у Добробабы в сотрудничестве с фашистами было выбито следствием с применением незаконных методов, а так-то он даже помогал жителям оккупированных сел и даже хотел в партизаны уйти, но в округе не было партизан.

Я думаю, что в 1948 году этого Добробабу Ивана Евстафьевича, призванного в РККА из Нарыма, все-таки за что-то осудили. Может даже за службу немцам. А могло, вообще, никакого