вообще никогда и нигде не упоминалась. У него же осталась семья, родные, может быть жена и дети, каково им было бы, если бы фамилию их родственника, как труса, стали бы склонять в газетах? «Сын за отца не отвечает». Это для того времени было законом.

Из первых 20 танков панфиловцы подбили, как вспоминал Г. М. Шемякин, 15, а 5 развернулись и ушли. Сам Шемякин в первой атаке из ПТР подбил 2 танка. В группе было всего 2 противотанковых ружья. В основном, танки подбивали гранатами и поджигали бутылками с горючей смесью. К самим окопам танки старались не подпускать, потому что, если он заедет на окоп и начнет на нем крутиться, с ним мало что сделаешь, он завалит тебя грунтом. Это в кино танк проскакивает окоп, из окопа встает боец и бросает на корму танка гранату. В реальном бою такого ждать нельзя, поэтому приходилось под огнем из танков выскакивать с гранатами и бутылками из окопов.

Передышка перед второй атакой длилась примерно полчаса. Следующая волна — 30 танков.

И. Р. Васильев рассказывал:

«Мне пришлось два танка подорвать тяжёлых (в первой атаке — авт.). Мы эту атаку отбили, 15 танков уничтожили. Танков пять отступили в обратную сторону за деревню Жданово. После этой схватки небольшая передышка была, так минут 30, наверное. В первом бою потерь не было. Может быть, были потери с правого фланга. На моём левом фланге потерь не было. Политрук Клочков заметил, что движется вторая партия танков, и говорит: „Товарищи, наверное, помирать нам здесь придётся во славу родины. Пусть родина узнает, как мы дерёмся, как мы защищаем Москву. Москва — сзади, отступать нам некуда“. Так нам говорил всем. Танки стали приближаться к нам совсем близко. Когда приблизилась вторая партия танков, Клочков выскочил из окопа с гранатами. Бойцы за ним.»

И слова Шемякина:

«После того, как мы сбили 15 танков, а 5 танков повернули назад, на нас пошли ещё 30 танков. Политруку Клочкову говорят:

— Вы ошиблись: вы говорили, что не хватает по танку на брата, а сейчас больше, чем по два. Он говорит:

— Ничего, не страшно. Велика Россия, но отступать некуда: позади Москва.

Вначале было страшно, но потом озверели так, что и страха не было. Когда дрались с последними танками, осталось танков 6 или 7. Два кинулись на меня. Я в первом успел перебить гусеницу, второй наступает на меня. Я забегаю в окоп. Танк перебегает через окоп. Когда танк перескочил через окоп, я выскочил из окопа, перебиваю гусеницу. Когда танк загорелся, откуда-то получился взрыв. Меня ударило в левую сторону, ногу перебило, я потерял сознание. Очнулся в Москве.»

Разъезд немцы заняли, когда из 28-ми панфиловцев все были или убиты, или раненные и контуженные, потерявшие сознание. Но немецкие танки после таких потерь дальше не пошли. Сколько всего было подбито танков — никто уже сказать точно не сможет. Что-то сгорело, что-то немцы оттащили и отремонтировали, это не важно. Важно, что эти 28 не пропустили их. Они сражались насмерть. Выжившие — это случайность и счастье. Благодаря им мы знаем, что происходило 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково в подробностях.

Да, сегодня такие, как Исаев, ищут подробности в немецких документах. Эта мразь хуже, чем тот, который поднял руки перед немцами. Тому, хотя бы страшно было…

После того, как немцы отвели танки, окопы заняла подошедшая их пехота. Но уже на выручку 28-ми шли пятьдесят бойцов, направленных командиром полка Капровым. Немцев выбили, вынесли трех наших раненных бойцов: Натарова, Шемякина и Васильева. Немцы, по всей видимости, посчитали их мертвыми, а Шадрина и Тимофеева они утащили с собой. Эти двое очнулись уже в плену.

Добробабин. Тяжелораненый Натаров успел рассказать корреспонденту Кривицкому, что Добробабин погиб еще во время первой танковой атаки. Теоретически он мог быть контужен и принят за мертвого. Только есть одно но. Шадрин и Тимофеев его не видели вместе с собой в плену. Их же одна и та же группа немцев должна была забрать, они вместе должны были быть. Если же Добробабина не взяли немцы, то его забрали бы наши бойцы, пришедшие на выручку, как Ивана Моисеевича Натарова, Шемякина и Васильева.

Не могли наши оставить раненного там. И не мог тот человек, который был убит на глазах у Натарова, потом прятаться в домике обходчика без признаков ранения и контузии, как это потом писал ГВП Катусев. Это исключено.

Тому самозванцу, которому сейчас стоит памятник в Цимлянске, помогло выдавать себя за настоящего Добробабина то, что в очерках Кривицкого события 16 ноября 1941 года у Дубосеково были описаны с документальной точностью. Оставалось только себя назвать сержантом Добробабиным. Я в этом абсолютно уверен, в том, что Добробаба — самозванец.

А подвиг 28-ми панфиловцев, решивших умереть, но не пропустить немцев к Москве, грудью встретивших 50 танков, умывших, в прямом смысле этого слова, немцев кровью у разъезда Дубосеково — подвиг беспримерный. Подвигом 28-ми панфиловцев вдохновлялись советские воины и у стен Сталинграда, на рубежах Курской дуги. Его значение переоценить невозможно.

И пусть будут прокляты те сволочи, которые сегодня мажут грязью этих людей, доходят до того, что вбрасывают в архивы фальшивки о том, что ничего такого не было, всё придумали журналисты ради сенсации (они уже и газету «Красная Звезда» военных лет приравняли к желтой прессе), и те, кто своими смрадными ртами булькает: немцы там ничего не заметили. Я всей этой сволочи искренне желаю долгих лет жизни, чтобы они дожили до того времени, когда им отломится по заслугам, как гитлеровским подстилкам, геббельсовской мрази.

* * *

Я много «хороших» слов сказал о наших историках. Но, для любого правила есть и исключение. Есть у нас и среди профессиональных историков люди с совестью. Пусть она у них и просыпается только эпизодически. История вокруг 28-ми панфиловцах как раз тот случай, который показывает, насколько «пациент» не безнадежен. Константин ДРОЗДОВ, кандидат исторических наук. Журнал «Родина» № 5, 2012 год. Статья «ГЕРОЕВ БЫЛО НЕ ТОЛЬКО ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ».

Константин Дроздов, основываясь на материалах Государственной Комиссии по истории Великой Отечественной войны 1942–1947 годов, в которой приведены именно те сведения участников боя, которые я цитировал, делает вывод:

«Предельно ясно одно: подвиг 28 героев-панфиловцев был, в годы войны он сыграл исключительную мобилизующую роль, став примером стойкости, мужества и самопожертвования.»

Вот вам вывод профессионального историка. Историка, сохранившего в себе