уточнить кое-какие подробности. Нападение получилось весьма опасным, не так ли, Фрэнк? Ничего, если я буду называть вас Фрэнком?

Манкастер кивнул:

– Я… я понимаю, что это было опасно, но на самом деле произошел несчастный случай.

Гюнтер обратил внимание, что его большие карие глаза смотрят настороженно, – в них читалось нечто большее, чем страх. Взгляд, который Манкастер беспрестанно переводил с него на Сайма, был расчетливым.

– Так или иначе, это считается нападением. Вы ведь вытолкнули его в окно. Если бы обвинение выдвинули, вас бы ждала тюрьма. Но мы этого не хотим, разумеется, – успокаивающе добавил Сайм, затем улыбнулся. – Вот если бы он вас спровоцировал, происшествие можно было трактовать как случай самообороны. Мы могли бы даже заключить, что его не стоит расследовать.

Сайм положил ногу на ногу и стал покачивать ступней. Гюнтер предпочел бы, чтобы он сидел спокойно.

– Ну же, давайте, – проговорил Сайм. – Расскажите нам, что произошло тем вечером. Как понимаю, раньше вы были не в состоянии спокойно все изложить, но теперь чувствуете себя лучше, да?

Манкастер уткнул взгляд в пол.

– Наша мать умерла, – сказал он тихо. – Эдгар приехал на похороны. Мы с ним никогда особо не ладили, к тому же Эдгар… как бы сказать, налег на бутылку. Между нами произошла ссора, он ее начал, и я его толкнул. Он зашатался и выпал через окно. Это был несчастный случай. Он сильно выпил и не держался на ногах, а рама была гнилая.

«Тарабанит как заклинание», – подумал Гюнтер.

Сайм наклонился вперед.

– Но что такого сделал ваш брат, из-за чего вы вышли из себя? – спросил он. – Видимо, что-то серьезное, ведь вы, кажется, неагрессивны и приводов в полицию у вас нет, насколько мне известно.

– Это было семейное дело, – быстро ответил Манкастер. – Личное.

На его лице снова появилась все та же странная ухмылка.

Сайм заглянул в блокнот:

– Ваш брат живет в Калифорнии, так? Вы навещали его когда-нибудь?

– Нет.

Манкастер бросил взгляд на больную руку.

– Что с ней случилось, с вашей рукой? – спросил Сайм.

– Несчастный случай в школе. Я упал на шипы моей спортивной туфли.

Говоря это, Манкастер смотрел в сторону, и Гюнтер решил, что он лжет.

– Как вы полагаете, ваш брат не хочет отвечать доктору Уилсону из-за этой размолвки? – сказал Сайм. – Я слышал, что доктор не может связаться с ним. Быть может, брат отдает себе отчет, что спровоцировал вас?

Манкастер сразу ухватился за идею:

– Да-да. Думаю, так и есть.

– Как я понимаю, ваш брат – ученый, как и вы.

Здоровая рука Манкастера сжалась в кулак.

– Нет. Он не такой, как я.

– Преподаватель физики, профессор. Звучит внушительно. Впрочем, я профан в таких вопросах.

– Мне неизвестно, чем занимается Эдгар, – быстро проговорил Манкастер. – До смерти мамы мы с ним не виделись много лет.

– Как мне представляется, вполне естественно, когда двое ученых говорят о своей работе, – надавил Сайм.

– Я всего лишь научный сотрудник. – Снова та же странная ухмылка. – По его мнению, я не достоин обсуждать такие темы.

Сайм поразмыслил над ответом Фрэнка, потом бросил взгляд на Гюнтера:

– Сдается мне, сержант, что тут непременно присутствует элемент провокации.

– Да, – согласился Гюнтер и увидел проблеск надежды в глазах Манкастера. Ему часто доводилось видеть подобные взгляды во время допросов: отчаявшиеся люди хватаются за любую протянутую тобой соломинку, стоит им посулить, что их не обвинят. Он чувствовал жалость к этому ничтожному человечку, как жалел берлинскую семью, укрывавшую евреев.

– Мистера Манкастера освободят, если он вылечится? – спросил немец у Сайма, стараясь говорить без акцента.

– Возможно. – Сайм посмотрел на Манкастера. – Что вы будете делать, Фрэнк, если вас выпустят?

Манкастер пожал плечами:

– Не знаю. Не знаю, возьмут ли меня обратно в университет.

– Есть ли семья, которая может позаботиться о вас?

– Нет. – Последовала короткая пауза, потом Манкастер сказал: – Я не знаю, можно ли что-нибудь для меня сделать.

– Ну, мы еще раз рассмотрим ваше дело. А вы пока останетесь здесь, – непринужденно бросил Сайм. – В мире неспокойно, вспыхивают забастовки и все такое – может, вам тут лучше, а?

– Я не знаю.

– Видимо, после происшествия с братом вы кричали что-то про конец света. Так говорится в полицейском рапорте.

– Я не помню, что говорил.

Большие глаза Манкастера сузились. Сайм поглядел на Гюнтера, тот кивнул, и оба встали.

– Что ж, как вижу, вам пришлось несладко, – сочувственно сказал Сайм. – Думаю, нам пора, сержант. Хватит доставлять волнения этому бедняге.

Гюнтер согласно кивнул, потом обратился к Манкастеру:

– Возможно, нам понадобится еще поговорить с вами, но не беспокойтесь, все выяснится.

Сайм подошел к двери, кликнул санитара и подождал, пока Манкастера не уведут. На пороге Фрэнк обернулся и на миг встретился взглядом с Гюнтером. Гюнтер еще раз отметил про себя, насколько внимательно он смотрит: как умный, рассудительный человек, который старается преодолеть парализующий страх. Санитар сказал, что доктор Уилсон скоро придет. Гюнтер задумчиво опустился в кресло.

– Достаточно увидели? – осведомился Сайм.

– Достаточно, чтобы понять: он что-то скрывает.

– Мне тоже так кажется. Но вряд ли он связан с Сопротивлением. Тут Уилсон прав: его пациент ведет себя так, словно боится собственной тени.

– Может, он сам и не политический, но покрывает кого-нибудь из них.

– Как насчет его брата? Фрэнк ведь рассказал нам не все, так?

Гюнтер ушел от прямого ответа.

– Его квартира в Бирмингеме. Кто-нибудь появлялся в ней с тех пор, как вызвали полицию?

– Нет, если верить досье. Домовладельца обязали поменять окно.

Гюнтер опустил подбородок на сцепленные пальцы.

– Пожалуй, теперь мне хотелось бы взглянуть на квартиру. Можем мы воспользоваться услугами обещанного слесаря?

– У бирмингемского отделения особой службы есть список слесарей, готовых отпереть дверь, не задавая лишних вопросов, – сказал Сайм и похлопал по папке. – Поедем навестим местного суперинтенданта, с которым мы на связи. Это хороший фашист. Хотя сейчас у него хватает хлопот с евреями.

– Спасибо. – Гюнтер кивнул. – Приступим. Давайте закинем нашу сеть в воду.

– Нашу что?

– Это из Библии. Меня воспитали в лютеранстве.

– У моего отца не было времени на религию.

Гюнтер пожал плечами:

– Библия – это как минимум великое литературное произведение.

Сайм пристально посмотрел на него:

– Что дальше? После того, как осмотрим квартиру?

– Думаю, придется выведать у Манкастера все, что он утаивает. Лучше не здесь. Я бы предпочел перевезти его в Сенат-хаус.

– Примените к нему все приемы гестапо?

Гюнтер склонил голову:

– Полагаю, достаточно просто доставить его туда.

– Этому доктору Уилсону не понравится, если вы решите играть на его поле. И закон на его стороне.

Гюнтер внимательно посмотрел на инспектора:

– Доктор