Уилсон не должен знать об участии немцев. Если люди в моем посольстве согласятся со мной, то снова переговорят с Министерством внутренних дел, и там надавят на врача.

Сайм уперся в него тяжелым взглядом:

– Что тут происходит?

Гюнтер улыбнулся:

– Я могу только еще раз повторить, что мы очень благодарны вам за помощь. Вы показали себя настоящим другом. – Он со значением посмотрел на Сайма. – Наша благодарность способна облегчить перевод, которого вы жаждете. – Его тон сделался резким. – Доктор Уилсон скоро придет. Попросите передать пациенту, что мы полностью удовлетворены услышанным.

Гюнтер посмотрел в окно. Снег перестал падать, зато опустился серый туман, окутав землю.

– Только посмотрите, – сказал он. – Пора нам отправляться в Бирмингем.

Сайм рассмеялся:

– Вы бы видели наши лондонские туманы. А этот – пустяк.

Глава 17

Сара вышла из дома через час после Дэвида. Специальное собрание комитета по рождественским игрушкам было назначено на двенадцать. Ехать в город в воскресенье не доставляло удовольствия, но один важный член комитета, связанный с крупным производителем игрушек, не мог вырваться на неделе. Она быстрым шагом шла к станции метро «Кентон» и думала о Дэвиде, уехавшем на север. Ей не удавалось прогнать гнетущую мысль о том, что ему звонил не дядя Тед, а та женщина из офиса. Сара убеждала себя, что это глупо, ведь она слышала окончание разговора, и муж до самой ночи выглядел взволнованным и обеспокоенным.

По пути на станцию ей бросился в глаза плакат на газетном киоске: «Сегодня Мосли обратится к нации по телевидению». Она купила выпуск «Санди таймс», тоже принадлежавшей теперь Бивербруку. Там сообщалось, что вернувшийся из Германии премьер и министр внутренних дел выступят с обращением в семь часов – и больше никаких подробностей. Цветная вкладка внутри номера рекламировала последнюю парижскую моду для мужчин: облегающие пиджаки с короткими лацканами, на военный манер. «Эсэсовский китч» – так прозвали этот стиль в народе.

Поездов по воскресеньям пускали меньше, Саре пришлось ждать совсем уж долго – полчаса под открытым небом, так что она замерзла. Хорошо, что она надела толстый свитер и новое серое зимнее пальто, хотя широкие, по моде, рукава оставляли запястья голыми. Немногочисленные люди, стоявшие на платформе, поглядывали на часы и цокали языком. Иногда во время таких поездок к Саре на «Уэмбли» подсаживалась миссис Темплман. Раз с поездами проблемы, подумала Сара, меньше шансов столкнуться с ней и слушать ее болтовню по дороге до «Юстона». Когда поезд наконец прибыл, она вошла в ближайший вагон, хотя он предназначался для курящих. Напротив нее сидел пожилой мужчина в шапке и шарфе – рабочий, судя по тяжелым, подбитым гвоздями сапогам. Он покуривал трубку и был окружен клубами ароматного синего дыма. Отец Сары всегда любил трубку, и запах ее не смущал.

Ей не повезло: когда поезд подошел к «Уэмбли», Сара заметила на платформе миссис Темплман, высокую, дородную, в толстом пальто, круглой меховой шапке поверх завитых волос и с лисьим манто на шее. Она увидела Сару, махнула пухлой рукой, устремилась к ее вагону и наконец плюхнулась на сиденье напротив нее.

– Привет, дорогая! Господи, сто лет пришлось ждать.

– Мне тоже. На платформе было жуть как холодно.

– Говорят, это самый холодный ноябрь за многие годы. Будем надеяться, что зима сорок седьмого не повторится. Тогда все трубы перемерзли. – Миссис Темплман говорила, как всегда, громко, отрывисто. Она поправила манто, и лисьи глаза устремили на Сару стеклянный взгляд. – К комитету все готово, дорогая?

– Да. Цены здесь. – Сара похлопала по сумочке. – Если сегодня все одобрят, завтра я смогу размещать заказы.

– Плохо, что приходится собираться в воскресенье. Все в такой спешке после церкви.

– Это неудобно, но я думаю, что мы должны угодить мистеру Хэмилтону.

– Он щедр. Господи, тут настоящий чад, правда?

Миссис Темплман с укором посмотрела на человека с трубкой. Тот коротко улыбнулся и повернулся к окну, испустив новый клуб дыма.

– Это вагон для курящих, – спокойно пояснила Сара.

– Да, разумеется. Я и сама не прочь выкурить сигарету вечерком, но мой муж… – Она оборвала фразу, когда поезд резко затормозил; обе женщины подпрыгнули на сиденьях. – Боже мой, ну что еще? Мы опоздаем…

– Должно быть, проблема на линии.

Сара выглянула в окно, подумав, что навстречу им не прошло ни одного состава. Они еще не въехали в туннель, остановившись на каменном мосту, с которого открывался вид на ряды стоящих вплотную домов, сложенных из покрытого сажей желтого лондонского кирпича. Из труб поднимался серый дым, во дворах сушилось белье. На одной из стен красовался большой плакат: «Покупай государственные облигации – вкладывай в наше общее будущее». На улицах почти не было народа – воскресенье. Старьевщик вел под уздцы тощую гнедую лошадь, тянувшую повозку с мебелью и ворохом тряпья. Саре вспомнился такой же торговец, наведывавшийся на их улицу, когда она была девочкой; мать давала ей пенни для старьевщика, и тот разрешал погладить лошадь. Теперь кентонский дом навещали коммивояжеры в костюмах, продававшие пылесосы и холодильники по новомодной схеме, в кредит. Здороваясь, они приподнимали шляпы с жизнерадостной улыбкой, в которой иногда сквозило отчаяние. Она вспомнила звяканье колокольчиков на упряжи лошади старьевщика во времена своего детства и подумала, что Чарли они тоже понравились бы.

– Погрузились в свои мысли, дорогая?

Миссис Темплман ободряюще улыбнулась.

– Извините. Просто подумала про своего маленького сынишку.

– Оставили его дома с муженьком, да?

– Нет. Он умер два года назад. Несчастный случай в доме.

– Мне так жаль, дорогая. – Миссис Темплман выглядела обескураженной и искренне огорченной. Она проговорила мягко: – Такое страшное горе.

– Он упал с лестницы.

– Я до сих пор думаю о моем Фреде, – сказала миссис Темплман тихо. – Он погиб на войне, под Дюнкерком. В этом году ему исполнилось бы сорок. – Она помолчала и добавила: – Я нахожу большое утешение в вере. Не знаю, как бы я справилась без нее. – (Сара не ответила.) – Я верю, что Он направляет всех нас, хотя зачастую мы не можем ясно разглядеть путь. Но Он хочет, чтобы мы помогали нуждающимся, это нам в точности известно. Вот почему я в комитете.

– Иногда я сомневаюсь, есть ли от этого какой-нибудь прок, – отозвалась Сара уныло. – Как и вообще от чего-либо.

Миссис Темплман переменила тему, заговорив про своего брата, чиновника, который служил в Индии, только что вышел в отставку и сейчас жил у них, до тех пор, пока не подберет дом, – в прошлом году ему довелось пережить трудное время, когда в Калькутте вспыхнули беспорядки и он оказался в гуще