— Да, ты права, свежий воздух очень полезен для цвета лица. И это важно, да, важно хорошо выглядеть, когда он меня встретит. Как чудесно, что все прояснилось. Надо было сразу меня предупредить. Я так расстроилась… Ну, хорошо, что все хорошо, что все выяснилось. Это просто не тот аэродром, не тот город, теперь все понятно. Не злитесь на меня, девочки, я очень ценю, что вы так обо мне заботитесь. Особенно ты, Верочка. Я, может быть, не сказала тебе сразу, но на самом деле я очень благодарна тебе, что ты не взяла с собой этого твоего ухажера. Ты молодец. Это очень разумный шаг. Все-таки вам рано еще отдыхать вместе, это ведь уже серьезные отношения — совместные поездки, совместный отпуск, — а вам еще рано, вы только начали встречаться. Но он хороший парень, это видно, отвез нас на своей машине…

— Да-да, мамочка, я ему передам, — кивнула Вера, пока Нина незаметно хихикала.

— Как там его зовут?

— Дима. Дмитрий.

— Ну, хорошо, Дима так Дима. Не знаю, стоит ли запоминать, они у тебя так часто меняются.

— Я постараюсь быть более постоянной и разборчивой, мамочка.

— Да уж, будь добра.

Лидия Андреевна вытерла глаза и поднялась с дивана.

— Ну, что, куда вы собирались меня вести? Пойдемте, я готова.

Долгой прогулки не получилось: Лидия Андреевна устала с дороги. Они немного прошлись по аллее, посидели в беседке, потом вернулись и заказали ужин в номер, пили чай, смаковали восточные сладости, Лидия Андреевна даже попросила рюмочку ликера, а потом отправилась спать и быстро заснула. Вера и Нина еще долго сидели на балконе за густыми ветками гранатового дерева.

— Мам, — вдруг позвала Нина. — А что это за история с перчаткой? Бабушка так часто стала ее вспоминать, а я не знаю, как реагировать. Это ведь из разряда потерянной несуществующей юбки в красных цветах? Или что-то еще более странное?

— Во-первых, юбка на самом деле была. — Вера подняла указательный палец. — Я же сама про нее вспомнила и вам рассказывала. Юбка была. Но она, тут ты права, канула в неизвестность сто лет назад. Бабушка, знаешь ли, любит поискать что-нибудь в далеком прошлом. А с перчаткой с этой… Ох… Ты понимаешь, Нинуль, никогда ведь не знаешь, на чем может переклинить нашу бабушку.

— Это точно.

— Ну, вот. Когда твой дедушка умер, она попросила нас раздать все его вещи и ничего не оставлять, чтобы не было болезненных воспоминаний. Ей было тяжело, все о нем напоминало, так что она попросила убрать все из дома как можно скорее, отдать кому-нибудь, отнести в церковь, в приюты, сдать на благотворительность, книги отвезти на кафедру. Бабушка тогда была еще совершенно в порядке, абсолютно в здравом уме, ну проскакивали какие-то «звоночки» иногда, вроде легкой забывчивости: то она вдруг не могла быстро вспомнить чью-то фамилию, то пересказывала по пять раз одно и то же, — но мы тогда и внимания не обратили, мало ли, с кем не бывает. Так вот, мы разбирали дедушкины вещи, а она наотрез отказалась в этом участвовать, категорически. Мы подумали, ей просто очень больно, все-таки всю жизнь вместе прожили, такая верная пара. Спорить не стали, приехали к ним, сложили все в коробки, развезли что куда. А, нет, погоди, сначала наш прекрасный дядя Миша примчался самый первый забрать все дорогие ремни, галстуки, запонки, все ботинки забрал, хоть они у дедушки и на два размера больше были, — дедушка любил дорогую обувь, и хотел еще забрать часы, но мы не отдали, спрятали в сейф — чтобы вам в наследство. Так он даже весь дорогой алкоголь прихватил, не побрезговал, представляешь? Даже початые бутылки.

— Представляю, очень в репертуаре дяди Миши. Так, а с перчаткой что? А то ты уже про ботинки начала.

— Да подожди, все я помню, просто рассказываю по порядку, как все было. И вот когда мы разбирали кладовку, то нашли там перчатку. Странная история. Почему-то она была среди бумаг, засунута в какой-то дальний угол, так сразу и не найдешь, и почему-то одна. Старая замшевая перчатка с мехом внутри, коричневая такая, как сейчас помню. Одна. — Она пожала плечами. — Мы стали искать вторую, думали, может, завалилась куда-то, не нашли. У мамы не стали спрашивать, чтобы лишний раз про папу не напоминать, она и так была все время — глаза на мокром месте. Проверили все дедушкины перчатки — пары не нашлось. Ну, и решили, что дедушка вторую перчатку просто посеял где-то. И мы эту одинокую…

— Выбросили?

— Конечно. А что с ней было делать? И кто мог знать, что бабушку нашу так триггернет именно из-за этой перчатки.

— Да ладно?

Вера кивнула.

— Тогда у нее в первый раз и случилась настоящая истерика. Мы с тетей Милой ужасно испугались. Пришли домой к ним, в их с дедушкой квартиру, а там все вверх дном, все шкафы вывернуты, все перелопачено, я сначала решила, что воры влезли, мало ли. А мама… Она так кричала, так ужасно кричала, у нее вид был совершенно безумный. Искала эту перчатку… Как одержимая. Едва успокоили. Даже скорая приезжала. И вот после этого все как будто по наклонной понеслось. Я понимаю, что не из-за этой дурацкой перчатки конкретно, скорее всего, спусковым крючком была потеря дедушки, доктор тоже так сказал, но с другой стороны… такой это был яркий момент… Никогда не забуду… Как она кричала из-за дурацкой старой перчатки.

Лидочка. Тогда

— Ну, тогда вставай. — Он взял ее за локти и потянул наверх, к себе. — Так и знал, что мне сегодня не дадут эту статью дописать. Вставай, Лидия!

Она так и стояла перед ним на коленях, не соображая, отказал он ей или согласился, а по щекам ручьями лились слезы.

— Вставай же. — Ему наконец удалось поднять ее с коленок. — И хватит плакать, времени совсем нет. Где твоя верхняя одежда? Одевайся и пойдем.

— Куда? — тихо спросила она.

— Как «куда»? — удивился он как будто на полном серьезе. — Жениться, куда же еще. Где у вас тут женят, в загсе?

Она сглотнула слезы и кивнула.

— Вот и отлично. Сейчас купим тебе кольцо и пойдем жениться. В загс.

— Прямо сейчас?

— А когда? Ты ворвалась сюда ко мне, сама все предложила, сама озвучила все условия, сказала, будешь делать все, что я скажу. Раз ты такая честная, то и я буду с тобой по-честному. Если хочешь