– Тогда вам понятно, что я имею в виду, – журчалКарасев. – Дина умеет раскрыть человека, селебритис рассказывают ей то,что никогда не поведают другому корреспонденту. У Кадбель редкий талант вестибеседу, на своем поле она гениальна. А Торопыга была пустым местом. Поедет вэпицентр событий и непременно опоздает, явится последней, когда все ужеразбежались: милиция, пожарные, «Скорая» жертву увезла, и – здрассти! Виталинаприплюхала! Снимать некого, писать нечего! Упустила материал! Если же пачечаяния она прибывала вовремя, то ухитрялась разозлить тех, с кем требовалосьналадить контакт, задавала глупые вопросы, демонстрировала полное отсутствиепрофессионализма. Иногда, правда, ей удавалось собрать материал, но тогда онатеряла диктофон. Статьи Виталина писала мучительно, обожала штампы, завотделомпостоянно вычеркивал из ее текстов обороты вроде «Москва – город контрастов»,«ваш корреспондент побывал на месте событий», «яркое солнце освещает мрачнуюкартину убийства» и прочее. Спутать имена, фамилии, названия улиц и учрежденийбыло для нее обычным делом. Бюро проверки рыдало над материалами Торопыги,члены редколлегии стонали, коллеги открыто смеялись.

– И вы держали такую сотрудницу? – поразиласья. – Вот уж странное дело!

Валентин опять принялся рисовать чертиков.

– Из чистой жалости, – объяснил он, –девчонка молодая, родителей нет, с деньгами швах. Мужики на нее внимания необращали, она какая-то неуклюжая была, одевалась плохо, почти не красилась.Соберусь Торопыгу уволить, вызову ее в кабинет, гляну на неумеху, и сердцещемит: тощая, волосы торчком, один передний зуб кривой, то ли денег настоматолога нет, то ли врача боится, отругаю ее по полной и велю: «Иди, работайлучше!»

А с Торопыги как с гуся вода – кивнет и убежит. Уже потом,когда она ушла, я понял: девочка-то с большими странностями, наверное, у нее спсихикой беда, сколько ее на собраниях ругали, коллеги в лицо говорили: «Лучшетебе другую профессию выбрать», – а она сидит без эмоций, уставится в окнои делает вид, что к ней происходящее не имеет никакого отношения.

Я считал, что у нее железная нервная система, пробить ееневозможно. А потом произошел взрыв.

– Вам все-таки пришлось уволить Торопыгу? –спросила я замолчавшего Валентина.

– Она сама ушла, – буркнул Карасев, –обиделась на нас.

– Наверное, коллеги затравили девушку, –предположила я, – зря вы это им разрешили. В хорошем коллективе лузерупомогают, стараются вытащить из аутсайдеров, а в вашем ее заклевали, может, онабыла не безнадежна? У девушки все валилось из рук от такой «дружеской критики».Читали автобиографию Милады Смоляковой? Она там рассказывает, как много летработала в городской газете, была матерью-одиночкой, получала копеечные деньги,мечтала хоть раз в году купить себе обновку, но окружающим было плевать на еемолодость, неопытность и тяжелое финансовое положение. Над Миладой смеялись,исчеркивали ее статьи правкой, и почти каждая летучка начиналась словами:«Смолякова опять напортачила, может, она наконец поймет, что у нее нетлитературного дара, и отправится получать другую профессию?»

Но Милада хотела писать, вот только она не очень уверенный всебе человек, а ругань лишала Смолякову остатков куража. Будущая писательницастаралась изо всех сил и от усердия совершала оплошности, в конце концов еевыгнали. И что же теперь? Милада любима миллионами, ее книги продаются по всемумиру, а имен тех, кто над ней издевался, никто не помнит.

Валентин крякнул:

– Ваш вдохновенный панегирик в честь автора детективныхроманов вышибает слезу, но у Торопыги не было таланта. Ушла она под Новый год,когда всем сотрудникам, кроме нее, выписали премию. Расстались мы, мягкоговоря, некрасиво, девчонка влетела в мой кабинет и заохала: «Где мой конверт?Я не получила денег!»

Пришлось ей объяснить, что вознаграждение выдается лишь тем,кто хорошо работает. И тут она схватила со стола ручку, вмиг нацарапалазаявление, швырнула его мне в лицо и заявила: «Я ухожу! Но ты, сукин сын, обэтом еще пожалеешь!»

– Ладно, – кивнула я, – с ней разобрались, новы рисковали, взяв на работу ее брата, тот мог оказаться худшим вариантом.

– Так я не знал, что они родственники, – пояснилВалентин. – Нам прислали материал, очень качественный, про ограблениепоезда. Автор был мне незнаком, текст пришел по электронке, я не рискнулсвязаться с темной лошадкой, а потом пожалел. Почту мы получили первого июня, атретьего почти все издания про налет на состав написали, я упустил сенсацию.Вечером мне позвонил мужчина, представился Сергеем Быстровым и сказал:

– «Рекорд» переживает непростые времена, но я готов свами сотрудничать. Буду давать один репортаж в месяц, снимки мои, оплата черезкафе «Рио-Маргарита».

– Это как? – удивилась я.

Карасев хмыкнул:

– Просто. Мне предписывалось на следующий послеопубликования статьи день привезти конверт в указанное заведение и отдатьбармену. Такой противный тощий малорослый парень, с усами, бородкой, в очках,волосы у него прикрывали уши. Просто крыса! Гонорары наша бухгалтериявыплачивала два раза в месяц, по строго определенным числам. Но Быстров сразузаявил: «Таких, как я, у вас нет. Гоните бабки без задержки, я ничего неподписываю: ни ведомостей, ни договоров. Не хотите сотрудничать на такихусловиях – обращусь в «Сплетник».

– И вы, чтобы конкурент не дай бог не заполучилтопового автора, решили согласиться? – предположила я.

– Без риска нет газеты, – уныло сказалВалентин. – Сергей не обманул, он нам присылал настоящие бомбы! Мы раньшедругих сообщали о сенсациях, хотя у меня вначале возникали сомнения, но начетвертом репортаже я их затоптал.

– Сомнения в чем? – Я пыталась найти в рассказеКарасева ниточку, которая вывела бы меня на Быстрова.

Валентин погладил себя по животу.

– Речь человека характеризует его социальный статус,образование и воспитание. Если собеседник употребляет глаголы «лужить» и«покласть», ставит неправильное ударение в слове «звонит», мимоходом говорит:«ихняя», вряд ли вы станете ждать от него статью с идеальными лексическимиоборотами.

– Быстров не владел литературным языком?

– В принципе он изъяснялся нормально, но с интонациейбывшего уголовника. Пару раз употребил специфические сленговые слова, и яподумал: человек, с которым я общаюсь, не Быстров, это его помощник, которыйприкидывается репортером. Настоящий Сергей тщательно соблюдает секретность.

У меня сам собой напросился вопрос:

– Почему?