Я вспоминал, как Питер сидел и смотрел, и когда бой был в шутку, и когда нет, и как ему нравилось видеть нас здесь.

Как же он должен был радоваться, глядя, как мы кормим своей кровью остров, поддерживая в Питере жизнь.

И каждая капля крови питала и мою жизнь, хоть я об этом и не знал. Потому что я верил в Питера. Потому что он мне улыбался.

Мне было тошно и стыдно – и я жалел, что поднимал руку на мальчишек, которые сюда приходили, думая, что будут жить вечно. Мне было стыдно, но им уже не услышать моих извинений.

Они все умерли. Они все умерли, а вот я буду жить и жить, и вспоминать все их лица, и помнить, как они от меня пострадали.

И я буду вспоминать тех, кого убили пираты, или крокодилы, или болезнь, или Многоглазы – и смерть не принесет мне облегчения.

Питер меня проклял, и мне никогда не уйти от этих лиц. Все те мальчишки и их трупы теперь вцепились мне в сердце, пригибают меня к земле.

Мне показалось, что я много часов добирался до ручья, который бежал вдоль луга. Я закатился в холодную воду и остался в ней, дал ей обтекать меня со всех сторон. Благодаря холоду ноге стало легче, так что я лежал в воде, пока не начал дрожать.

Я попытался встать – и не смог. Если я не получу помощи, если мне не зашьют ногу так, как я сам это делал, тогда она не заживет как следует и я не смогу нормально ходить.

Я нашел длинную палку, которая могла послужить костылем, и сумел на нее опереться. А потом медленно, очень медленно, я заковылял по лугу.

Я прошел его примерно до половины, когда на тропе, идущей снизу, появилась какая-то фигура. Я прищурил глаза – и потом рядом с большой фигурой появилась маленькая.

Кивок и Чарли.

Чарли бросился ко мне с криком:

– Джейми! Джейми!

– Ты не послушал меня, – проворчал я. – Опять.

– Мы пришли тебе помочь, – сказал Чарли, – как ты всегда помогал нам.

– Не верили, что я смогу его победить? – спросил я беззлобно. – Я ведь всегда был победителем на Битвах, забыли?

– Не забыли, – ответил Кивок. – Но мы знали, что Питер сжульничает.

И тут пришли слезы – слезы по всему, что я любил и потерял – слезы, которые я не смог пролить по Сэлли, которые не догадывался пролить по моей маме.

Все эти мальчишки. Все эти трупы. Вся эта тяжесть у меня на сердце.

Сэлли. Моя мать.

А тот человек, которого я хотел бы увидеть мертвым, никогда, ни за что не умрет.

– Он сжульничал, – прорыдал я, – точно.

– Он всегда так делает, – сказал Кивок. – Он ни за что не позволил бы тебе победить.

* * *

Кивок и Чарли заботились обо мне, пока я не выздоровел. В те дни мы не видели Питера, и Динь-Динь тоже… да и вообще никого. Кивок показал мне то место, где он похоронил Тумана, и мы часто находили его там на закате, тихо разговаривающим с братом. Я старался не слушать, о чем он говорит. Это касалось только Кивка и Тумана.

Мы жили на лугу, пока я не смог ходить без палки. Я счел своим наказанием то, что мне пришлось оставаться рядом с тем местом, где я по желанию Питера убил столько мальчишек – убил, считая, что это весело.

Каждый день я смотрел на свое запястье, на то место, где у меня была рука – на метку, которую когда-то раздавал я, и которая теперь принадлежала Питеру.

В тот день, когда я снова смог нормально ходить, мы ушли с этого места крови – с места, где жизнь Питера кормилась на мальчишках, умиравших на Битве. Я не возвращался туда после того, как мы с Кивком и Чарли оттуда ушли.

Мы пошли к пиратам, конечно же.

* * *

Меня больше не зовут Джейми. Я закрыл культю крюком – и это стало моим именем.

На самом деле это правильно: ведь Джейми был мальчишкой. Глупым мальчишкой, который считал, что сможет поступать правильно, который считал, что сможет убежать от чудовища по имени Питер.

Он снова приводит на остров мальчишек: ведь Питеру нужны товарищи по играм. Он летит через ночь, мимо звезд, и находит их, а когда находит, то делает им подарок, которого ни разу не сделал мне – осыпает пыльцой фей.

Когда я вижу их тени на фоне луны, у меня горит сердце и скрипят зубы, и мне хочется навести корабельную пушку и выбить их из неба.

Как правило я этого не делаю, потому что мне хочется убить не этих мальчишек. С меня убийства мальчишек хватило. Я хочу смерти только одного человека, но этот человек никогда не умрет.

А иногда… иногда он даже отпускает их обратно домой, если они не хотят оставаться. А иногда не отпускает, и они умирают там, на горе, чтобы Питер мог жить.

Такой свободы у меня никогда не будет. Из-за проклятия Питера мы хоть и отплываем с острова, но всегда к нему возвращаемся, в каком бы направлении ни плыли.

Если мы отплываем на север, оставив остров позади, то вскоре снова видим, как он встает из-за горизонта. Если мы плывем на юг, или на восток, или на запад, происходит то же самое. Мы словно плывем вверх тормашками и по кругу, и снова оказываемся прямо над ним, опять и опять.

Остальные пираты не знают, почему им приходится возвращаться на остров, хотя, как мне кажется, Кивок догадывается. Кивок – единственный, кто хорошо понимает, что произошло между Питером и мной. Даже Чарли понимает не до конца.

Питер никогда меня не отпустит. Раз я не играю с ним как друг, значит, мне придется играть с ним как врагу. Он привел меня на остров и поклялся, что я никогда его не покину, и так оно и есть.

Тут всегда будем мы с Питером: как это было в самом начале, так будет и до конца. С Питером, который отнял у меня все – и все мне дал.

С Питером, который любил меня больше всех, кроме себя.

Он говорит новеньким, что я злодей, и они зовут меня «капитан Крюк».

Если я и злодей, то потому, что меня им сделал Питер, потому что Питеру нужно быть ясным солнышком, вокруг которого вертится мир. Питеру захотелось быть героем, и потому кому-то пришлось стать злодеем.

Ярость, которая жила во мне все дни моего детства, теперь направлена только на одного человека, и если он снова мне попадется, то пожалеет.

Я уверен, что найду способ. Он дал мне для этого время, целую вечность, и способ должен найтись.

День настанет. Настанет день, когда он пожалеет, что помешал мне.

Когда я слышу его смех – с ночного неба – и этот смех обжигает мне сердце, я знаю, что найду способ заставить его пожалеть.

Он у меня еще пожалеет.

Ненавижу Питера Пэна.

Кристина Генри – автор «Хроник Алисы», в том числе «Черной королевы» и «Алисы», а также серии бестселлеров «Черные крылья» с Агентом Смерти Мадлен Блэк и ее обожающей попкорн горгульей Бизл. Кристина живет в Чикаго с мужем и сыном. Вы можете зайти к ней на