стены ее обшит с помощь доска, чтоб не засыпался, а далее, как делать пол. Из-за внутри воздух, дерево не гниет. Когда идет дождь, вода убегать по канава. То есть дренаж систем. Но это так же мьюзик для ног, как вы, Ваше Величество, заметил.

Все в слободе было иным, и говор, и еда, и праздники, и будни. Вместо усталых, изможденных, хмурых лиц – улыбки, легкий разговор. Вместо колдобин на дороге – ровная гладь. Убранные палисадники, увитые растениями, приветливые калитки, прудики, мельнички. Вместо пестрых, разновеликих теремов, всяк под разною крышею, аккуратные домики с флюгерами на черепичных скатах.

Везде было прибрано и радовало глаз. У заборов и оврагов не видно сора. Вдоль улицы – скамейки для тех, кто хотел посидеть. Крытые столбы, куда можно было привязать лошадь, чтобы она не мокла в ненастье, деревянные поилки с чистой водой.

Куда ни глянь – все продуманно, и сделано с заботой не только о своем дворе и хозяйстве, но и о других. Колодец, с крутящимся барабаном и кадушкой на цепи, был заключен под крышу. Встречавшиеся около него хозяюшки не оглядывали быстрым взглядом незнакомцев, чтобы отвести глаза и бежать судачить о нем, а смотрели открыто и кланялись с улыбкой. Дух от них шел приятный, веяло покоем и уютом ухоженной семьи. Казалось, и скотине у таких хозяев жилось лучше.

Увидев водяную мельницу, пожелал Петр осмотреть ее. Хозяин мельницы, учтиво поклонившись, пригласил царя пройти внутрь. Там он протянул Петру кожаный фартук, который юноша отверг поначалу и попросил показать механизм. Хозяин объяснил, что выбрал место для строительства мельницы там, где был небольшой перепад высоты и показал, как вода, падая сверху вниз, крутила одну лопасть за другой, вращая колесо.

Петру этого было недостаточно, он хотел видеть весь процесс и для этого поднялся по узкой лестнице наверх. Никита Зотов полез было вслед, да Петр осадил его.

– Стой внизу! И без тебя места мало!

За вращением колеса с помощью передач юноша проследил очень внимательно. Сам засыпал зерна через ковш в отверстия бегуна – вращающегося жернова. Следил, как они перетирались до муки, чтобы затем, двигаться от центра жернова к окружности, падать по желобу в рукав для просеивания. Не поленился спуститься вниз и вместо работников подставил мешки для муки тонкого помола, грубого и отрубей. Перепачканный в муке, набивший шишки низкими потолками, он спустился вниз, и, похлопав хозяина по плечу, сказал:

– Зер гуд!

Тот был горд похвале и протянул Петру мешочек с намолотой мукой. Лефорт тут же нашелся:

– А теперь, Ваше Величество, самый время приготовить хлеб из ваша работа. Не откажите посетить мой маленький дом. Там моя жена своим рукам испечет прекрасный пироги из этой мука для ваша матушка. И если Ваше Величество не будет против, то мои слуги почистят ваш одежда.

Лефорт, всегда носивший маленькое зеркальце на ручке, чтобы проверять, не застряли ли остатки пищи в усах, с поклоном протянул его юноше. Петр увидел в отражение белое, как у привидения, перепачканное лицо, уши, шею.

– Так матушка за покойника примет! – сказал он и согласился принять приглашение Лефорта.

Франц все больше нравился ему тем, что делал его пребывание в незнакомой обстановке комфортным. Он легко угадывал движения его души, понимал, что юноша-царь смущается и старается этого не показывать, сглаживал остроумными шутками неловкие моменты.

У Лефорта был добротный дом, просторный двор, ухоженный сад с фонтаном. Пригласив Петра и Никиту Зотова в гостевую палату, Лефорт, извиняясь, отлучился, чтобы сделать распоряжения. Петр разглядывал парсуны на стенах, резную, массивную мебель, часы, когда в палаты вошел шустрый малый. Он, ловко поклонясь, поднес Петру пива на подносе.

Никита Зотов подошел к малому, отпил пива глоток, проверяя качество, с удовольствием крякнул и, посчитав его подходящим для царя, протянул Петру.

Малый, поставив графин на стол, вместо того чтобы удалиться, сверкнул белозубой улыбкой и на глазах удивленного Петра подкинул угощение на подносе, повернулся вокруг себя и поймал подкинутое на тарелку.

– Ловко! – усмехнулся Петр. – А коли б уронил? Лефорт бы тебе тогда бока наломал!

– Не уронил бы, – бойко ответил малый, – я так подкинуть могу, что у меня из яиц настоящие цыплята вылупятся!

– Пустое, – не поверил Петр.

– Ей Богу! – перекрестился малый.

– Ну, давай, показывай!

Лефорт, войдя, отвесил не в меру расторопному слуге затрещину и хотел его прогнать, но Петр остановил, кивнув на малого.

– Грозится нам заместо курицы цыплят высидеть! – засмеялся он. – Знал ли ты о сем таланте, Франц Яковлевич?

– Не ведал, Государь! Ваше Величество, я должен извиняться за мой казачок! Алексашка есть очень шустрый! И поет, и пляшет отменно, но это не есть дело говорить с самим царь! Накажу примерно! Прикажу выпороть на кузне!

– Коли не покажет, что обещал, то и выпори, Франц Яковлевич! – согласился Петр. – Ну, а ты показывай, что наболтал!

– Мигом обернусь, – сказал малый и выскочил за дверь.

Лефорт посмеялся его прыти и хлопнул в ладоши, давая сигнал слугам. И тут же в палату стали вносить изысканные яства. Франц хотел продемонстрировать свое гостеприимство во всей красе.

– Окажите удовольствий мне, Ваше Величество, отведайте наш угощений. А сперва позвольте сказать заздравный в ваша честь! – Лефорт приподнял кружку. – Долгая лета!

Никита Зотов подхватил, подняв кружку. – Долгая лета!!

– Крепкое пиво! – похвалил Петр. – А где же хозяйка сама?

– Лизхен сейчас придет, – объяснил Лефорт, – она закончила распорядить на кухня и хочет быть красивый, чтобы увидеть Ваше Величество.

Жена Лефорта скоро показалась пред светлые очи, неся в руках испеченный из принесенной муки яблочный пирог. Лефорт, опережая слуг, налил ей вина. Она поблагодарила и пригубила немного.

Лизхен была миловидна, религиозна и неулыбчива в противовес компанейскому мужу. Выйдя ненадолго показать почтение русскому царю, она вскоре покинула застолье под благовидным предлогом.

– Вы должны простить ее, Ваше Величество, – извинился Лефорт, – ей пришлось много страдать! Наши дети не долго живут! Она очень много молится за их душа и за наш маленький сын! Надеюсь, из него вырастет доброго слуга Вашим Величества! – сказав все это, он тут же перевел тему, на более походящую к столу. – Вот попробуйте этих колбасок. – Лефорт положил на серебряную тарелку Петра вкусно пахнущие колечки и засмеялся. – Я хочу рассказать об эта свинья, из которая они сделан. Она очень любил гостей. Как дома застолье, начинал так громко хрюкать, что не можно было говорить! А однажды, забежал прямо сюда, в палаты, и улегся посередь пол. Один мой гость сказал, что она хотел быть в наш компаний! И был прав.