еще раньше оценил ее ум и предложил работать в своем ведомстве. Так Ева провела отчуждение земельного участка в поселке на Азовском море. Поселок этот стал элитным коттеджным городком с особняками, яхтами и вертолетными площадками. Из бюджета Минобороны было потрачено на него 300 миллионов рублей, а продали все это их же с Евой фирмам всего за 92 миллиона. Гениальная баба! Все прошло как надо! И на удивление легко!

Проблема была в другом – провернув удачные сделки, Ева вошла в раж, аппетит ее уже невозможно было унять.

– Говорил ей, не трогай Москву! – Анатолий Юрьевич как чувствовал, что продажа института посреди Первопрестольной не сойдет с рук. И Военторг тоже был как мозоль на языках у всех!

Она, однако, была неудержима! При обворожительной, эффектной внешности ей легко было убедить мужчину любого уровня.

– Я же смотрю сквозь пальцы на твои шашни с нашим женским взводом! – парировала Ева. – Насажал офицерш! Обойдется, выкрутимся! Если что, тестю позвонишь!

– Ты в уме! – взвился он тогда. – Тестю! О наших с тобой шашнях уже по всему министерству болтают! Ты думаешь, он меня после этого покроет? Предупреждал тебя, осторожнее, не светись!

– Твоя жена меня благодарить должна! Ваш семейный бюджет растет и при разводе она больше получит! – Ева ловко освободила его шею от галстука, чтобы он почувствовал себя свободнее.

Разговор происходил в ее шикарной квартире на Кремлевской миле. Все здесь было дорого, стильно и комфортно. Он любил бывать здесь и чувствовал себя как дома. Ева умело подогревала эту иллюзию. Здесь были его халат, тапочки, пижама. Спортивный костюм лежал на его полке, дорогие костюмы и рубашки висели в его шкафу.

– ВЫКИНЬ ИЗ ГОЛОВЫ! – заорал он. – Никакого развода! – Анатолий Юрьевич окинул себя взглядом в зеркале и оценил по достоинству. – Есть за что бороться!

И у него губа была не дура! И жена, и Ева не только собой хороши и умны, но и имеют внушительные связи наверху! И самое главное, что связи эти родственные!

– Не по-государственному мыслишь! – упрекнула его Ева, нежно обнимая за шею. – Участок земли в центре Москвы! И какой участок! Это же какие деньги! Ты же не вечно будешь на этом посту! Нужно успеть воспользоваться служебным положением! – она смачно чмокнула его около губ.

– Благодаря тебе я завтра с него слечу! Дела надо проворачивать тихо, а не с пушечным боем! – ворчал Анатолий Юрьевич. – Что, у нас объектов на окраине мало! Зачем нужно было на рожон лезть!

– Штатским был, штатским и остался! – протянула она Анатолию Юрьевичу бокал с дорогим коньяком. – Напор и натиск, натиск и напор! Вот что Суворов говорил!

– Так это он про бой! А тут воровать под носом у всей страны! – Сермяжный не готов был сдавать позиции и поставил бокал нетронутым.

Ева подсела ближе к нему, решив прибегнуть к более убедительным методам.

– Милый, не называй это так. Это не воровство, а всего лишь бизнес. Давай не будем о делах. Я соскучилась, – она подкрепила свои аргументы нежной лаской и увлекла в спальню.

Разговор с любимой Сермяжный прокручивал в голове, пока плавал в бассейне.

– Анатолий Юрьевич, – прервал его заплыв дежурный офицер, – вас вызывает Президент.

Сермяжный заглотнул как можно больше воздуха и ушел под воду. «Вот так бы и в жизни? – подумалось, когда вода из бассейна поглотила шум снаружи. – Концы в воду! Выходил до сих пор сухим из воды и в этот раз постараюсь, – вспомнил он о высокопоставленном родстве в Аппарате Президента. Да и Ева тоже не была обделена поддержкой сверху. Как-никак двоюродна я сестра жены самого Александра Викторовича. При таких связях чего бояться!» – однако, тревога не проходила.

Сермяжный выпустил воздух в воду и сделал мощный вдох. «На дно бы лечь, затаиться на время, – он набрал в рот воды, прополоскал горло и выплюнул. – Эх, надо было оставаться руководителем налоговой службы и не лезть в военные! С золотой жилы на платиновую перешел, дурак! Куда лез, зачем! Чего не хватало! Все беды через баб!» – раздраженно подумал он о любовнице.

Разговор Президента с зарвавшимися проходил при Петре. Он неожиданно для всех вошел, поздоровался и сел в сторонке, как будто его не касался предмет обсуждения. И как Виктор Александрович не настаивал, продолжал сидеть молча.

Его присутствие было некомфортно для всех. Провинившиеся, ожидавшие порки от Президента, и подумать боялись, какое наказание придумает для них Петр!

А тот только крякал недовольно, крутил ус и сверкал глазами. Однако даже этого было вполне достаточно, чтобы Сермяжный и Приживалкин взмокли до костей!

Президент отчитывал их, но видно было, что и сам он находится под гнетом присутствия строгого судьи. Никак Виктор Александрович не мог высечь искру внутреннего гнева, как он умел, когда без лишних эмоций, не повышая голоса, добивался такого уровня внушения подчиненным, что те сжимались до размеров собаки и чувствовали строгую потребность лизать сапоги хозяина.

В этот же раз такого не произошло. Президент отчитывал горе-хапуг без вдохновения, и те чувствовали, что и он придавлен величием Петра, который мудростью трехсотлетнего правителя считывает каждую эмоцию.

«Верну, верну, все верну!» – пульсировала в голове у Приживалкина неотвязная мысль.

«Застрелюсь, застрелюсь», – било колоколом в мозгу у Сермяжного.

Встали со стульев, как связанные, одновременно подошли к двери, дальше, не глядя друг на друга и не разговаривая, шаг в шаг дошли до лестницы, спустились в одном ритме и, не глядя друг на друга, не попрощавшись, разъехались.

Что потом делали, с кем связывались, на кого давили и на что соглашались, они не вспомнят и сами. Главное, что через несколько дней в новостях было объявлено, что Государственная дума приняла решение погасить недостающие для достройки домов бюджеты.

Узнав об этом, ослабевшие от голодовки дольщики покидали здание школы. За это время они исхудали и еще сильнее сплотились. Образовались и пары. Женщина с грустными глазами была взята под опеку предприимчивым узбеком. Его в ней привлекала трогательная беспомощность, а ее подкупала его искренняя забота. Бизнесменша Галина тоже пользовалась успехом. Она нравилась и Анвару, и Алексею, дольщику из Клина. Однако оба были женаты, и Галина покидала школу в гордом одиночестве, встреченная лишь матерью. Сдружившиеся между собой родственники борцов за правду целовались на прощание и обещали держать друг друга в курсе, как продвигается строительство дома. Когда они в него заселятся и заселятся ли вообще, не знал никто…

* * *

– Не пойму я тебя, кругом воруют, а ты будто не видишь! Или момента ждешь? – упрекнул Петр Президента. – Дыры-то заткнули, а тех,