– Что? – У Кравченко невольно округлились глаза. – Как это горит? Лес не может гореть!

– С чего это дерево и не может гореть? – Пахом хмыкнул.

– Он сразу тушит все сам! Корнями головешки хватает и под землю затягивает. Или пыльцой засыпает не хуже, чем из порошкового огнетушителя.

– То большой Лес, а то урочище, зеленый остров посреди степи.

– Да какая разница?!

– Короче, босс, за что купил, за то и продаю! Кто-то подпалил Лесной остров вблизи Звенигородки. Отсюда и общее Лесное волнение. И Хан под этой маркой поход объявил. Типа, кочевникам надо срочно окунуться в гущу событий да порядок навести, пока бродяги все Лесные острова не пожгли.

– Хан решил все на бродяг свалить?

– Похоже на то.

– Опять же верится с трудом. Скорее, это сами кочевники придумали. Или наши заказчики, если Хан все-таки с ними связан. Да и если не связан, наши могли заслать группу под видом кочевых диверсантов. Но… раз пока нет другого объяснения…

– Вот именно, босс. Чего тут думать? У нас свои заботы имеются.

– Все теперь получается крепко и причудливо связано, Пахом. Настолько причудливо связано, что даже я не все теперь понимаю. Но в целом ты прав, Пахом. Поднимай бойцов, залежались. Уходим к Днепрогэсу. Для нас «гуща событий» намечается именно там. Шевелись!

* * *

Северная часть города могла бы носить гордое звание Сверхкрупного промышленного сектора, но бесконечные заводские, фабричные и складские территории разбавлял довольно большой жилой район. Ситуация типичная для старых городов, строившихся не по единому плану, а согласно требованиям времени. Сегодня казалось, что завод находится на окраине, а заселенные в ближайшие новостройки работники проживают на живописной границе с пригородом, но уже завтра чуть дальше в поле вырастали корпуса нового завода, поблизости от которого строились новые дома для рабочих. Так город и рос, постепенно превращаясь в лабиринт.

Галка ориентировалась в городском лабиринте на троечку, поэтому просто придерживалась направления на жилые кварталы вблизи реки, в начале улицы Портовой. В результате парочка трижды забредала в тупик. Но это ребят не смутило. Каждый раз они выбирались и топали дальше «чисто по вектору», как многозначительно заявил Артем. Вернее, не топали, а брели. Путь от окрестностей Химзавода был настолько неблизкий, что парочка в полной мере ощутила, насколько в Запорожье когда-то было сильным индустриальное стремление построить город-лабиринт, и желательно бескрайний.

Заводской район и сопутствующие жилые кварталы казались бесконечными. Теперь это были сплошь серые руины, но они не теряли колорита. Город по-прежнему выглядел настоящим промышленным гигантом. Только уснувшим, а вернее – впавшим в кому. Но не умершим, это точно. Заводские трубы не дымили, составы по заводским ветками не ездили, улицы были завалены мусором и обломками, но все равно сохранялось ощущение, что в любой момент всю эту мощь можно будет реанимировать. Только привести сюда людей и дать им конкретные задания. И все вернется. Иллюзия, конечно, но очень уж хотелось, чтобы она была хотя бы похожей на правду.

Портилось общее впечатление лишь в одном случае: если бросить взгляд на восток. Обращенная к восходу окраина города была полностью захвачена Лесом. С юга зеленый оккупант тоже подходил к городу вплотную, но из Заводского района южные окраины было не разглядеть.

Близость Леса и хитросплетение проездов, лабиринтов-складов и цехов превращали город в зону не менее опасную, чем тот же Химзавод. При этом здесь не было аномалий, производящих артефакты. Сочетание этих двух факторов превращало город в местечко совершенно непривлекательное для старателей, зато злачное с точки зрения всевозможных банд, отмороженных одиночек, дезертиров и прочего сброда. Как было принято выражаться в старые времена, свободные от Леса городские кварталы стали самым «криминогенным районом» в округе. Всех, кто сюда забредал, осознанно или поневоле, ждали трудные испытания и непременный выбор – стать жертвой или преступником.

Но так было раньше. Буквально до сегодняшнего утра. Еще не перевалило за полдень, а обстановка в городе круто изменилась, и он в одночасье превратился из «малины» в зону поспешной эвакуации. За считаные часы практически все население «лесного» левобережья перебралось на «степной» правый берег. Все потому, что Лес начал волноваться по всему обращенному к Запорожью фронту.

А чуть позже выяснилось, что Лес пришел в условное движение повсюду. Эту новость Артем и Галка подслушали, затаившись в развалинах. Слух о повсеместном волнении Леса бурно обсуждали уходившие к плотине горожане. С их слов, практически везде светлое августовское небо над Лесом и поблизости от него помрачнело, а по краю зарослей заметались мелкие пока электрические разряды и загадочные световые аномалии вроде светящихся пятен.

Впрочем, в городе поведение Леса все же отличалось от аномальной активности мрачных зарослей по краю Большой степи. Если там, за северными или южными окраинами города, Лес явно собирался вынести обитателям степи очередное штормовое предупреждение, то в Запорожье придумывался какой-то другой сценарий. Любому опытному глазу это было видно и без детального изучения предвестников Шторма. В городе также темнело небо, на краю зарослей формировались участки электрической паутины, там и сям мелькали световые фантомы. В зарослях блажило на разные голоса встревоженное зверье, над улицами городских окраин метались, галдя, стаи птиц. А по многочисленным канавам, трещинам и выбоинам стремительно расползались узловатые корни, стебли стелющихся и вьющихся растений, трава и похожие на мох гигантские колонии бактерий. Вроде бы все как везде. Но помимо типовых признаков надвигающегося Шторма, в городе наблюдались и необычные явления.

Например, небо темнело не над всей территорией, которую собирался накрыть аномальный катаклизм, а только над самим Лесом. От этого, если смотреть со стороны, казалось, что Лес намерен устроить не Шторм, а грозу. Было только непонятно, из каких туч он ее соорудит. Кроме темного неба, будущий катаклизм походил на приближающийся грозовой фронт лишь еще двумя признаками. Впереди него шла волна клубящейся пыли, и плюс к тому наступление стихии сопровождалось частыми и очень мощными громовыми раскатами. Если бы не скорость, с которой надвигалась фальшивая гроза, иллюзия получилась бы вполне убедительная. Но сымитированный Лесом грозовой фронт надвигался слишком медленно, да и отсутствие в темном небе тяжелых туч портило всю иллюзию.

Артем поначалу оглядывался на темный грохочущий горизонт каждую минуту, но затем бросил это дело и сосредоточился на более важных и опасных моментах. Поскольку из города вышли пока не все его жители, следовало держать ухо востро, как советовал Доцент. Артем так и делал, и у него неплохо получалось.

Фишка заключалась в том, что все беженцы несли с собой самое ценное, что у них было, и в подавляющем большинстве случаев половину этих ценностей составляли артефакты разного вида и назначения. Уловить энергию артов теперь не составляло для Артема никакого труда, и с каждой предотвращенной встречей с местными жителями это давалось ему все легче.