умчались, о чём-то крича, — тихо извинилась одна из них, и обе поклонились. — Мы их пытались удержать, но они всё к вам рвались, и мы…

— Ладненько… — вздохнула она, подхватив обеих дочерей на руки и усадив себе на колени. — Можете идти.

Няни быстро поклонились и тут же вышли из кабинета.

— Так, ну а вы что раскричались? — посмотрела она любящим взглядом на дочерей. Всегда строгая и кажущаяся другим холодной, при взгляде на дочерей она становилась мягче и добрее. Та сторона, которую она редко кому показывала, как и взгляд, полный обожания, который она с них не сводила.

— Мама! Папа!

— Он упаль!

— Упаль и бух!

— Совсемь упаль!

Они начали наперебой что-то ей рассказывать, но Катэрии с трудом удавалось понять, о чём вообще идёт сейчас речь.

— Стоп-стоп-стоп, — прижала она пальцы к губам дочерей. — Давайте-ка поочерёдно. Кто упал, папа? Мара?

— Упаль! Упаль и бух! — для пущего красноречия она развела руки в стороны.

— Бух куда? Дорогая?

— Я… не знаю… — потупила она взгляд.

— Дора?

— Упаль, — в отличие от Мары, она говорила заметно тише.

— Куда упал?

— Он летел, летел и упаль, — ответила Дора.

— Вы боитесь, что папа упадёт? — улыбнулась Катэрия, восприняв их слова немного иначе. — Ах вы мои заботливые… С папой всё в порядке, он скоро вернётся к нам обратно.

И прижала обеих к своей груди.

— Неть! Неть, папа узе упаль! — воскликнула Мара, оттолкнув руку Катэрии.

— Уже упал? — нахмурилась она, наконец поняв, о чём обе толковали. — С чего же ты взяла это, дорогая?

— Я… я не зняю… — пробормотала она.

Катэрия вздохнула.

Дети, они любят что-то себе придумывать, да так, что сами не смогут сказать, где реальность, а где плод их богатой фантазии. Услышали где-нибудь, что челнок может упасть, придумали себе, что он уже упал, и вот уже новость дня готова.

И тем не менее от их слов у Катэрии в душе родилось беспокойство. Маленькое, почти незаметное, но как комар в душе жужжащее беспокойство.

— Ох вы мои проказницы… — вздохнула она и потянулась к внутреннему телефону. Всего пара нажатий, и тот уже соединял её с нужными людьми. — Ямир? Это Катэрия… Да, я хотела спросить, там Грант на связь не выходил? Нет? А ты можешь узнать, где они сейчас летят? Да, хорошо, я подожду…

Она нервно постукивала пальцем по трубке, сама того не замечая, под конец с облегчением услышав его голос.

— Да-да, я здесь, где они? — и тут же нахмурилась. — Как это не знаете? Его же можно отследить… Почему не можете? Нет, ты меня сейчас не пытайся успокоить. Я хочу знать, где сейчас они летят, — подняла Катэрия голос. — А кто знает⁈ Кто⁈ Так звони им, значит! Я хочу знать, где они сейчас летят! Сейчас же!

И положила трубку, после чего потёрла переносицу. Так, всё хорошо, просто не могут определить его положение. Такое бывает, сигнал плохой, маячок сломался — тут причины можно перечислять до самого вечера. Как бы то ни было, у них был хороший челнок, защищённый и надёжный, с таким вряд ли что-то серьёзное случится.

Она ждала минут десять, но с каждой этой минутой она чувствовала, как ей становится всё беспокойнее и беспокойнее. Небольшая тревога стала большой, и теперь она едва удерживалась, чтобы не поднять своих людей и не отправить их на поиски. Но, как заверил её человек, солдаты с базы должны спокойно засечь его по радарам. Челноки держат достаточную высоту, чтобы их было видно, поэтому…

Звонок, и Катэрия тут же подхватила трубку, прижав к себе детей, чтобы те не упали с её колен.

— Да, слушаю! Где они⁈ — она внимательно слушала, что ей говорят, и с каждым сказанным словом её губы становились всё тоньше, а лицо всё бледнее. — Как это не могут увидеть⁈ А кто может⁈ Зачем они вообще нужны⁈

— Папа упаль? — тихо и испуганно спросила Дора.

— Что? — отняла она трубку от уха. Её голос сразу стал мягче. — Нет, папа не упал, он…

Он просто пропал вместе с челноком.

А куда он мог пропасть с радаров, да так, что даже маячок не отзывается?

— Ох блин… — выдохнула она и прижала трубку к уху. — Ямир! Поднимай всех! Сейчас же! Ищите челнок! Я сказала ИСКАТЬ ЧЕЛНОК! Если он не упал в городе, до нас не долетел, а на радарах его нет, значит, он где-то рухнул! БЫСТРО!

И бросило трубку так, что та жалобно звякнула.

Только этого им не хватало…

* * *

Шесть человек. Небольшая группа, которая, скорее всего, рассчитана на то, чтобы оставаться незамеченной. Один из них тащил как раз-таки с собой ПЗРК — огромную трубу с блоком захвата и наведения, которая представляла из себя коробку сбоку. Ещё один тащил не менее внушительные две ракеты. Оба, насколько я мог судить, вооружены пистолетами. Четверо шли вообще без ничего.

Те четверо псирайдеры, двое — обычные люди, операторы ПЗРК. Вывод на основе того, что только двое имеют огнестрельное оружие, иначе бы шли так же с голыми руками. С такой группой разобраться будет непросто. Тени стоило предупредить меня о том, что за его помощь я расплачусь силами, которые бы сейчас очень пригодились.

Они приблизились к челноку где-то через десять минут после нашего падения, едва не застав остальных. Явно очень спешили проверить, погибли ли его пассажиры или нет. И группа почти сразу разделилась — в то время, как четверо направились к кораблю, двое зенитчиков остались позади. Они даже не подозревали, что, пытаясь обезопасить тех двух, они тем самым подписали им смертный приговор.

Нет, логично оставить тыловое звено, не обладающее способностями, позади, когда приближаешься к опасному объекту, однако наёмники просчитались, решив, что здесь охоту ведут они.

Вооружившись куском металла, который служил мне ножом, я медленно подкрадывался к тем, что остались позади.

Шесть человек… почему так мало? Почему не двадцать? Хотя двадцать человек куда легче обнаружить, чем шесть, надо заметить. Да и четыре сильных псирайдера вполне заменят двадцать хорошо обученных бойцов. Но как бы то ни было, я не задаю вопросы, почему враг ошибся — я просто пользуюсь этим.

Пока четверо приближались к челноку, я уже выжидал момент,