Вряд ли Джон представлял себе эту проблему. Он редко бывал дома. Живые выступления давали мгновенные деньги, и как только сезон в «Астории» закончился, Брайан на три недели уволок Beatles в Париж. И именно там, в парижской «Олимпии», на одной сцене с любимицей французской публики Сильви Вартан и Трини Лопесом — это который исполнял «If I Had A Hammer», — впервые с тех пор, как их пригрела слава, Les Beatles потерпели фиаско. Звук был отвратителен, французы, похоже, совсем их не поняли, а французские критики смеялись в голос.

После вечерней премьеры в штаб-квартире Beatles — шикарном номере в отеле «Георг V» — царил тихий ужас. Но Джону было все равно. Он весь вечер провел в кафе, болтая с Морин Клив, подругой-журналисткой.

— Французы еще не решили, как воспринимать Beatles, — сказал ему на следующий день парижский собкор BBC. — А что вы о них думаете?

— О, нам нравятся Beatles, — невозмутимо парировал Джон. — Они клевые.

По правде говоря, если премьера в Париже и стала разочарованием, это не имело особого значения. Страна, где Джонни Холлидей — главная рок-звезда, напрочь лишена вкуса… — шутили Beatles, сидя взаперти в отеле и слушая пластинку, которую Полу дал французский журналист. То был альбом «The Freewheelin’ Bob Dylan», с такими песнями, как «Don’t Think Twice, It’s Alright», «Girl From The North Country» и «Blowin’ In The Wind», — и он окажет на битлов, но прежде всего на Джона, немалое влияние. До этой пластинки они вряд ли даже слышали о Дилане, но идея была ясна: можно достичь вершин, если уделять больше внимания текстам.

Открытие Дилана стало далеко не единственным развлечением в Париже. Как всегда, студийной работы им хватало, и Джордж Мартин присоединился к ним, чтобы переписать «She Loves You» и «I Want To Hold Your Hand» на немецком языке — специально для продажи в Германии. Еще Пол написал новинку: «Can’t Buy Me Love». Хиты рождались будто из рога изобилия.

А впереди их ждал поистине огромный куш — Америка. Когда британская битломания стала темой номера в журналах Time, Newsweek и Life, Capitol Records пала.

Сингл «I Want To Hold Your Hand» вышел по всей Америке в последнюю неделю декабря 1963 года на фоне невероятного рекламного ажиотажа. За словом «невероятный» стоят пять миллионов наклеек «Beatles идут!», развешанных на телеграфных столбах, в туалетах и на стенах по всей стране, в то время как пластинки Beatles были разосланы каждому американскому диджею. Ничего подобного в жизни бы не смогли сделать для ранних синглов группы независимые лейблы. И теперь, когда до Парижа дошли вести о массовой ротации на радио в Штатах, битлы начали понимать, что их магия еще и не собирается исчезать — она набирала силу. Америка готовилась капитулировать.

25 января Брайану позвонили из Нью-Йорка. «I Want To Hold Your Hand» взлетела на вершину «Горячей сотни» журнала Billboard. «Это казалось чьей-то шуткой. Нелепой шуткой… — вспоминал потом Джон. — Я имею в виду мысль, что мы там. Это было просто нереально. Невозможно. Мы даже не думали, будто у нас есть шанс. Мы о таком и не мечтали. Клифф Ричард уехал в Америку и сгинул».

Но Клифф Ричард отправился в Америку без хита номер один. И Beatles не собирались повторять его ошибку.

Пришло время ликования. И Брайан повел их всех в ресторан — элитный, но злачный, где, как он слышал, на стенах были поролоновые груди, а по словам Джорджа Харрисона, «суп подавали в ночных горшках, а булка напоминала член».

Джон всегда считал правило Брайана — «Синтию держи в тени!» — глупым и беспричинным и потому, когда их вызвали в Нью-Йорк, настоял: она летит со мной. Все и так знали, что он женат. Два месяца прошло с тех пор, как обо всем растрезвонили газеты, но популярность Beatles и не думала падать. И впервые за весь их брак Син не «оставили за бортом», когда ранним утром 7 февраля 1964 года из Хитроу под достигший крещендо вопль тысяч девушек, наблюдавших со смотровой террасы Квинс-билдинг, вылетел рейс 101 компании Pan American.

Для битлов то был явно волнительный миг. Впрочем, о них каждый день говорила страна, и в тот час волновались не только они, но и целое поколение юных британцев, которые теперь идентифицировали себя с ливерпульской четверкой. И когда самолет, взлетев в небеса, помчался через Атлантику, вместе с ним — и со всеми журналистами, фотографами, киношниками и бизнесменами, лелеявшими надежду прямо в полете заключить с Брайаном сделку о франшизе, — летела их вновь обретенная гордость за то, что они рождены в Британии — там же, где Beatles.

28. «Мы просто проходим сквозь это. Все словно в фильме… как с кем-то другим…»

Америка была страной мечтаний. С детства Джон грезил ею, восхищался ее энергией, ее творческим даром и любил ее музыку — не только рок-н-ролл, но и некоторые мелодии из бродвейских мюзиклов. Но когда рейс Pan American 101 выпустил шасси и пошел на посадку в недавно переименованном международном аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди, Леннон нервничал. Он и Синтия весь полет сидели рядом. Пока длилось путешествие, Beatles и вся их «королевская рать» тревожились все сильнее. Они могли быть на вершине американских чартов, но что, если это случайность? Что, если американцы не оценят их внешний вид? Билл Хейли был большой звездой в Англии, пока не отправился туда, после чего его карьера пришла в окончательный упадок. Может, это знак? «Ладно, если никому там не понравимся, никогда не поздно развернуться и поехать домой — скажем, что просто прилетали купить кой-какие пластинки», — шутил он во время полета. Но затем, когда самолет остановился, в салоне первого класса зазвучал смех, и все выдохнули. Capitol Records прекрасно поработала. У трапа ждала небольшая армия репортеров с фотоаппаратами и камерами для хроникальной киносъемки.

Пока они летели, никто из них не знал, что музыкальные радиостанции по всему Нью-Йорку подогревали жар ожидания и ставили записи Beatles одну за другой. Радиостанция WINS даже время передавала так: «8:30 битл-утра», а прогноз погоды: «Ясно, солнечно, температура воздуха 32 битл-градуса».

Beatles сошли с самолета первыми. Синтия оставалась внутри — на этом настоял Брайан. Джон лихо надел кожаную кепку, присоединился к остальным на выходе из самолета и впервые улыбнулся Америке — стране, которая однажды станет его второй родиной.

С этого момента