– Я хочу видеть Софью, – настаивал на своем Макс. – Если она умерла, то покажите мне ее тело!

После долгих препирательств Виолетта заявила, что потеряла ключ от карцера. Макс предложил взломать дверь. Надзирательница нехотя швырнула ему связку ключей под ноги и сказала:

– Софья сдохла сегодня утром!

Макс обнаружил девушку в бессознательном состоянии.

– Ей требуется немедленная медицинская помощь, – заявил он. – Учтите, сеньор директор, подобное вам даром не пройдет!

– Я здесь ни при чем! – тут же заявил сеньор Вилгон и с неодобрением посмотрел на Виолетту: – Вы же сказали, что заключенная умерла...

* * *

Обо всем этом Софья узнала в тюремной больнице. Не желая потерять теплое место, директор уволил нескольких охранников, которых обвинили в жестоком отношении к заключенным. Софья сообщила, что избивала ее Виолетта, и министерство юстиции было вынуждено подключиться к расследованию. Виолетту сместили в должности главной надзирательницы, однако из тюрьмы не уволили. Сеньор Вилгон дал пространное интервью, в котором выразил сожаление по поводу случившегося в тюрьме, а потом слег с сердечным приступом.

Софья провела в больнице три с половиной недели. Ее навещали Роза и Клара, которые подробно информировали о происходящем. Виолетта ходит злая, как черт, однако теперь боится поднять на кого-либо руку; прокуратура проявила интерес к гибели других заключенных, и поговаривают, что Виолетту отдадут под суд; кормить стали намного лучше – оказывается, девяносто процентов средств, выделяемых на нужды заключенных, оседали в кармане сеньора директора, который выстроил миленький особняк и обеспечил образование пятерых своих детишек в лучших американских университетах.

Время от времени Софью посещал Макс Гарсиа. Она чувствовала признательность к молодому человеку, спасшему ей жизнь, и ждала его визитов с большим нетерпением. Проницательная Роза заметила:

– Ты ведь в него влюбилась, да?

– Конечно же, нет! – ответила, краснея, Софья.

– Значит, точно влюбилась, – подтвердила присутствовавшая при разговоре Клара. – Только не везет тебе, прынцесса: он-то свободный человек, а тебе еще сидеть и сидеть!

Макс сам завел с ней речь о пересмотре дела.

– Я знаю, что ты виновна только в том, что доверяла людям, которые этого не заслуживали. Сейчас самое время перейти в наступление. Несколько международных организаций по защите прав заключенных обратились к правительству Коста-Бьянки с требованием о новом расследовании обстоятельств ограбления музея.

Софья сокрушенно покачала головой.

– Решение по этому делу будет во многом зависеть от Рауля Бартарьеги, а если он покрывает Эстеллу, то, разумеется, отвергнет все доводы и не выдаст разрешения.

– Полковник впал в немилость у президента, – пояснил Максимилиан. – Тот опасается, что Рауль собирается занять его место, и, между прочим, страхи его обоснованны. Глава республики лично отдал распоряжение провести новое расследование – если вскроется, что министр заодно с преступниками, то Бартарьега исчезнет с политической арены. А именно этого и хочет президент.

– Значит, я могу надеяться... – воспряла духом Софья.

– В ближайшее время тебя навестят следователи, и ты должны будешь еще раз поведать им о том, что произошло. Бартарьега не только косвенно причастен к ограблению музея, но и санкционировал убийство моих родителей и сестры, я в этом не сомневаюсь.

Выйдя из лазарета, Софья с удивлением обнаружила, что превратилась для многих заключенных в символ сопротивления власть имущим и борьбы с произволом. Клара гордилась своей «прынцессой». Вечером первого же дня к Софье явилась делегация из двенадцати женщин. Одна из них бросилась перед Софьей на колени и заговорила, рыдая:

– Сеньора, вы – наша последняя надежда!

Софья кинулась поднимать женщину, но та упорно твердила:

– После того как вы появились в тюрьме, здесь прекратились побои! Только вы можете помочь нам, только вы!

Женщины поведали ей трагическую историю: все они (а также еще десятки других, не нашедших в себе мужества заявить об этом в открытую) стали жертвами сексуального насилия со стороны нескольких надзирателей. Софья не забыла, что и с ней самой произошло подобное.

– Сеньора, мы знаем, что к вам прислушаются, вы ведь принцесса, – на полном серьезе заявили женщины. – У вас влиятельные друзья в столице, куча адвокатов, три поместья и два замка, а также вертолет и самолет...

– Кто вам такое сказал? – изумилась Софья.

– Какая разница, Софья, теперь уже неважно! – влезла в разговор смущенная Клара.

Девушка поняла, что именно негритянка распространила про нее невероятные слухи, превратив в мифический образ, легендарную личность, едва ли не святую мученицу.

Оттащив Софью в угол, Клара зашептала ей на ухо:

– Ну да, я им это сказала, кто же еще! Сболтнула лишнего, ты хоть и не прынцесса, так у тебя бабка – княгиня, и пусть не три поместья, а одна вилла где-то в Европе, и то тебе не принадлежащая, но ведь ты для многих несчастных здесь – персонифицированная надежда! В этой тюрьме столько заключенных умирало или бесследно исчезало, женщин тут насилуют и калечат! Я... мы все так рады тому, что ты сумела доказать всем подонкам: ты не сдаешься!

– Я не сдаюсь... – эхом повторила за Кларой Софья и отчего-то вспомнила Эстеллу фон Лаутербах, Себастьяна Хоупа, комиссара Варгоса вкупе с его полковником Раулем Бартарьегой. Клара права: она не сдается!

– Ну, преувеличила я немного, – покаялась Клара, – там приврала, сям нафантазировала... А когда по тюрьме пошли слухи, то каждый добавлял что-то от себя. Ты не нужна несчастным заключенным такая, какая ты есть, из плоти и крови, им требуется защитница в золотых доспехах на огненной колеснице!

– И они выбрали на эту роль меня? – ужаснулась Софья. – Клара, что ты наделала!

Негритянка, сама истово веря в то, что говорит, вцепилась Софье в руку и закричала:

– Ты – сильная, ты – сильнее всех нас, вместе взятых!

– Неправда, – попыталась отмахнуться Софья, – я едва не умерла...

– Вот именно – едва! Учти, если скажешь им, что ты не можешь помочь, то все останется, как раньше. Ворота в другую жизнь, где все немного лучше, где пусть чуть-чуть, но сытнее и добрее, эти ворота, приоткрытые тобой, по твоей же воле захлопнутся, и эти дуры останутся наедине со своими кошмарами!

Страстный монолог сокамерницы возымел свое действие. Вернувшись к покорно ждавшим ее посетительницам, Софья спросила:

– Вы знаете имена этих подонков?

– О да, сеньора! – с готовностью ответила одна из женщин. – Их всего четверо, главный у них муженек Виолетты. Остальные охранники, хоть, бывает, и наорут или поставят фингал, под юбку не лезут. А эти выбирают себе жертву, грозят, что застрелят, если будет сопротивляться, и... и...