Сразу не посоветовал, а своими руками взял инструменты и улучшил распылитель химии для смыва радиоактивной пыли. Но, как мне показалась, основное внимание он уделял моему сыну, предложив ряд инновационных идей по совершенствованию нашей радиостанции. Пока Игорь был занят буханкой, Женька получил себе нового сильного учителя в огромной куче областей знаний. Вскоре после этого они вместе отправились в мастерскую, чтобы воплощать новые идеи в жизнь.

Прошел ещё один день.На очередном «Совместном общении», Дарья объявила, что Анатолий уже самостоятельно ходит и очень хочет быть полезным.

– Спроси, сможет ли он осмотреть Данияра? – поинтересовался друг – Парню совсем плохо.

– Можете не сомневаться, он поможет. Мы уже говорили об этом. Он очень хочет отблагодарить за своё спасение.

– Тогда завтра, в крайнем случае, послезавтра начнем лечение, – обозначил сроки Игорь.– Уточни у Анатолия, что для этого нужно сделать.

Я разговорился с Протопоповым по поводу озонового слоя.

– Андрюха, ты говорил, что он разрушается, чем это чревато?

– Это беда не менее серьёзная, чем радиация. При разрушении озонового слоя на поверхность планеты будет проникать огромное количество ультрафиолетового излучения, в тысячи раз большее, чем сейчас. А это быстро приведёт к смерти от рака кожи.

– Час от часу не легче. И что делать?

– Уменьшить это влияние, избегая сна на открытых пространствах, и всегда носить какой-то головной убор, чтобы защитить лицо от вредного воздействия ультрафиолетовых лучей. Закрывать открытые участки кожи. Это то, что я знаю в теории, – закончил всезнайка.

Сегодня я опять возился с Громадой. Вымыл багажник, убрался в салоне. Зарядил, наконец, машину до ста процентов и заправил бак топливом. Устал как собака.

Наступило «Мастерство». Я сидел и любовался своим трофеем. Ружье Benelli Super Sport Word Cup, с начищенным до блеска стволом, смазанным затвором и отмытым прикладом, выглядело как конфетка. Сейчас это, буквально произведение искусства, переходило из рук в руки. Действительно, красивая вещь!

В камеры, не видно ничего нового, унылый пейзаж. Охраной нашего лагеря теперь занимается Вовка. Я видел его в мониторе. Каждые десять минут доклад по рации хозяину. Он с молодым парнем Габитом бродил вокруг лагеря и бдил. Все эти сложные замки, которые дал мне Игорь, уже по десять раз вскрыты и закрыты. Неинтересно. Старое ружьё обрело новый приклад и цевьё, осталось только отполировать и покрыть маслом. Но оно меня интересовало лишь как историческая реликвия. Занимался я этим стволом, только чтобы не обидеть друга. С завистью посматривал на сына. Свой «Вал», Женька начищал сам. И пока никому, кроме меня, в руки его не давал.

Наступило «Свободное время».

Прогулялся к Вовке. Они дружно ужинали. Анатолий довольно-таки неплохо себя чувствовал, сидел и наяривал жирную похлёбку. Они сидели в обычной домашней одежде, ведь операционная и уже освоенный участок дома, давно был вычищены, насколько это вообще было возможно. Вовка стены и полы отмывал химией целую неделю. На полу при входе в каждую комнату теперь лежала придуманная Коваровым пластина со скотчем, наклеенным липкой стороной наверх. Любой обувью обязательно надо было наступить на неё. Когда липкость заканчивалась, скотч заменялся. Подача чистого воздуха была организована Игорем из подвального вентилятора. Давления не требовалось, лишь незначительное нагнетание для предотвращения попадания пыли извне через любые непредвиденные щели. Ведь всё, что могли, мы законопатили. Теперь, когда Игорь придумал внешний грубый фильтр, ресурс очистительной системы сильно возрос.

Операцию над Данияром начали следующим утром. Женщины довольно быстро соорудили из новых простыней халат для Коварова, благо ткани на него не потребовалось много. Латексных перчаток, была накоплена целая гора коробок разных размеров. Хирург тщательно перебрал инструменты и лекарства, постоял, помотал головой. Достал аптечку из своего Аварийного Запаса. Возился с ней, долго разбирал. Там оказалось большое количество абсолютно незнакомых мне блестящих хирургических инструментов. Потом они долго консультировались с Дашей. Наконец дали добро, и мы притащили Данияра. Парень был уже совсем слаб, лишь хрипел и постанывал. Я сам понимал, счёт идет уже даже не на дни.

Коваров тщательно осмотрел раны, опросил, простукал, помял, прослушал его стетоскопом и дал заключение:

– Травматический пневмоторакс с инфекционным поражением на фоне сильного радиационного облучения. Парень уже не жилец. Я могу лишь рискнуть, будем вскрывать рану и всё чистить. Рентгена нет, не могу ничего обещать. Откроем, посмотрим.

Потом попросил Игоря придумать кислородную маску и маску для наркоза, описав, что от них требуется и как должны функционировать.

Прибор Даши, спасённый нами из её авто, сброшенного взрывом с трассы, оказал неоценимую услугу. Вместе с режимом кардиографа, которым она часто пользовалась, там был режим мониторинга жизнедеятельности.

В качестве наркоза пригодился диэтиловый эфир, найденный в запасах медикаментов.

– Как могло получиться, что пошла инфекция? Мы столько антибиотика на него истратили! – Дарья недоумевала.

– Пенициллины при лечении легочных инфекций малоэффективны, надо было применить азитромицин и подобные ему антибиотики нового поколения. Мы наблюдаем тот самый неприятный врачам случай резистентности инфекции.

– А Толик дивно могуч в медицине. Дарья говорит, он сильный практикующий хирург из медицины катастроф. Спас очень много людей перед тем, как стать космонавтом, – произнес Игорь.

Друг сейчас, вместе со мной, ожидал результата операции в приёмном покое. Мы дежурили просто на подхвате и тихо общались. Находились рядом, на случай любой непредвиденной технической заминки.

Но всё прошло нормально. Операция длилась около трех часов. Когда вышла Даша, мы были в шоке. Она ассистировала Анатолию в халате и медицинской маске. Лицо было белым, глаза ужасно уставшими.

– Анатолий сделал все что, мог и немного больше, – это были все её слова.

Коваров вышел следом. Он выглядел ещё хуже. Лоб покрывала испарина.

– Игорь Николаевич,– начал он очень официально, будто отчитываясь перед хозяином,– Учитывая текущие условия, проведенная операция была невозможна в принципе. Но я очень хотел быть полезен. Дарья объяснила, насколько важен вам этот парень. Я сделал боковую торакотомию, удалил поврежденную верхнюю долю легкого. Пуля раздробила ребро и повредила ткани. Я всё почистил, удалил также поврежденное ребро. Но это ещё не всё. Подозреваю лучевую болезнь. Отсутствие волосяного покрова, судороги, артериальное давление у пациента постоянно скачет. Прогноз крайне неблагоприятный. Сейчас капаем сильнейшие антибиотики, вся надежда только на молодой организм. Я сделал всё, что мог.

К больному допустили Гульнур. Она надела на себя полиэтиленовый костюм. Даша объяснила, как ухаживать за Данияром. Коваров наскоро покушал, вколол себе