ухмыляющиеся физиономии наглецов взбитыми сливками и ягодами, к нам почтительно приблизился один из лакеев:

— Прошу прощения, мои лорды и леди. Ее величество просит к себе сьерру дей’Холлиндор.

Я откровенно обрадовалась — спасение пришло, когда я уже хотела приступить к боевым действиям в отношении зангрийских гостей. Что ж, вовремя, иначе усложнились бы и без того непростая международная обстановка.

— Мы проводим сьерру, — бросил Сетт лакею и поднялся. — Прошу, Миарет, вашу ручку!

— Вам не стоит трудиться, мои лорды, — запротестовала я, не двигаясь с места. — Я вполне способна пройти к ее величеству сама.

Роэнн насмешливо усмехнулся, словно другого и не ожидал.

А Сетт склонился ко мне и шепнул:

— Вы хотите, чтобы я отнес вас на руках? Уловки вам не помогут.

Уловки? Псих! С него станется устроить публичный скандал.

Я поднялась так быстро, как только позволили пышные юбки. Не хотела опираться на его руку, но моей ладонью завладели насильно, и вырвать ее не получилось. Не могла не отметить про себя, какая у герцога удивительно горячая рука. Я даже взглянула на него, чтобы убедиться, что в его глазах нет лихорадочного блеска или демонского огня. Нет, только лукавый огонек.

Роэнн шел рядом с другой стороны, слегка улыбаясь чему-то.

— О, моя дорогая Миарет, наконец-то, милая!

Так как я была занята тем, что гадала, чего эти зангрийцы ко мне прицепились, и как их спровадить, что не сразу заметила свою дорогую мачеху.

— Почему ты не подошла к нам до сих пор, Миарет? Разве я тебя так воспитывала? — Доретт заступила нам дорогу и из-под ресниц кокетливо рассматривала моих спутников. Я огляделась в поисках отца, но герцога Оленрадэ поблизости не наблюдалось. Краем глаза заметила, что Сетт неодобрительно поджал губы, но задержал взгляд на откровенном вырезе мачехиного платья.

От Доретт не ускользнул этот взгляд, мачеха томно вздохнула и сладко улыбнулась герцогу: — Представь же меня этим благородным эйсам, дорогая.

Я улыбнулась ей вполне искренне: как же я счастлива, что больше не завишу от них с отцом!

— Мои лорды, представляю вам герцогиню Оленрадэ, мою мачеху.

Доретт низко поклонилась, одарив эйсов очередным пикантным видом. Может, удастся спихнуть на нее зангрийцев?

— Очень рады, — холодно произнес Роэнн. Но называться в ответ не пожелал. — Простите нас, герцогиня, сьерру дей’Холлиндор ожидает королева.

Что? Неужели ни один из них не запал на прелести мачехи и не отцепится от меня?

— Как жаль, но я надеюсь на танец с вами, — Доретт мило надула губки.

— Разумеется, — сухо бросил Сетт, и даже для моего неискушенного слуха это прозвучало, как «ни за что».

Мы двинулись дальше, лавируя между парами, устремившимися к центру зала. Как раз начинался очередной вальс. А я ломала голову, что же не понравилось блонди-эльфам в моей мачехе. Она, несомненно, красива и настоящая светская дама (не чета мне), и вполне во вкусе придворных щеголей.

Трон их величеств пустовал. Один из лакеев проводил нас в небольшой кабинет, дверь в который пряталась за драпировкой из голубого бархата, обрамляющей стены.

23. Канун Новогодья

Королева Иоланта ожидала нас в небольшом уютном кабинете, предназначенном для отдыха высочайших особ. Она тяжело опиралась на руку сестры, но едва я вошла, устремилась навстречу и обняла меня с горячностью совершенно ей не свойственной. Гордая и властная королева со всеми обычно держалась ровно и холодновато.

— Милое дитя! Теперь я не сомневаюсь: тебя послал сам Шандор! — Королева заключила мое лицо в ладони и шептала, как в бреду. Ее прекрасные эльфийские глаза были полны слез. Мое сердце стучало так сильно, что я едва разбирала слова. — Я была так неправа, что столько лет не желала видеть тебя рядом с ним… Ты ведь ее дочь и так похожа… Но я ошибалась… так ошибалась! Ты другая…

Что? Она говорит о моей матери? Почему? Я терялась в догадках и растерянно хлопала глазами, вслушиваясь в полушепот-полубред, который срывался с губ прекрасной полуэльфийки.

К нам с озабоченным видом приблизилась Отилия, и, поглаживая королеву по плечу, пыталась ее успокоить.

— Милая, не стоит говорить ребенку такое… Ты переволновалась, приляг и выпей лекарство. — Она махнула рукой, подзывая сына.

Сетт почтительно проводил королеву к козетке и помог устроиться полулежа на подушках. По контрасту с синим бархатом обивки, лицо Иоланты казалось мертвенно-бледным.

— Спасибо, дорогой, — пробормотала она, погладив щеку племянника. Хотела провести ладонью и по его светлым волосам, но рука бессильно упала.

Сетт сжал ее пальцы в молчаливом ободрении и отошел к дверям.

Иоланта посмотрела на меня, на побелевших губах появилась слабая улыбка.

— Прости, милая… Сегодняшний день измотал меня безмерно. А тут еще новое покушение…

Отилия достала изящный фиал с лекарством и, отсчитав капли в бокал с водой, подала его сестре. Ожидая, когда микстура подействует, королева закрыла глаза и несколько минут лежала без движения. Наверное, не только мне показалась, что она мертва. Все молчали, испуганные этим внезапным приступом.

Отилия подошла к сыну и племяннику. Я разобрала ее тихий шепот:

— …Позовите Дитрика и Аларда. Немедленно.

Молодые люди исчезли за дверью. Я хотела выйти за ними, но сестра ее величества знаком приказала мне остаться. На несколько минут в комнате установилось тревожная тишина, которую прервал слабый лепет королевы.

— Не надо звать Рика… Отилия. Я в порядке. Он не любит… когда его отвлекают от дел.

— Ты не должна сдаваться, Иоланта! — принцесса Отилия села на низкий табурет рядом с сестрой. — Борись!

В ответ послышался тихий смех, похожий на шелест ветра.

— Борюсь… но я так устала. Это расплата за преступление…

О чем она? Вероятно, какая-то старая история. Я присела у изголовья козетки, с тревогой рассматривая точеный профиль Иоланты. Лекарство начало действовать: на лицо королевы постепенно возвращались краски.

— Вздор! — Отилия даже ногой топнула от возмущения. — Ты переутомилась, вот и все! Столько событий в один день, все мы вымотаны морально. А для тебя все это гораздо острее.

— Да. Вздор, — тихо повторила королева. Она вдруг повернула голову и посмотрела на меня странным невидящим взглядом. Глаза лихорадочно блестели. — Ты сама виновата, Рейна, что потеряла его!

Рейна? Но это имя моей матери! Я вздрогнула от неожиданности, и это словно отрезвило королеву. Ее взгляд прояснился, она улыбнулась: — Миарет! Не тревожься, дитя! Ты так прекрасна в этом платье — я была права, утверждая, что красное — твой цвет.

Дверь позади нас резко распахнулась, в комнату стремительно вошел Рик, за ним следовали принц Алард и королевский целитель лорд энн’Невеллиор.

— Лана, — Рик прошел к козетке и сел рядом