class="v">Я уважу Косьтрюку-ту во второй хошь раз,

Я уважу Косьтрюку-ту во трете́й-от раз.

Не пецялуйсе ты, Грозной мой славной царь:

Шьто Потанюшки мне-ка смерть не писана».

135 Да пошли они могуци всё на широкой двор;

Да выскакивал Косьтрюк-Небрюк ц́ерез дубовой стол;

Уронил-то он ведь сорок-то князьей, бо́яров:

Не убил хошь до смерти, да досадил он им.

Выходили тут Грозной царь Иван Васильёвиць

140 Со царицой-то со Марьей всё Небрюковной

Посмотрять-то на могуцих на двух бога́тырей.

Да Потанюшка-та бедной всё поддаваитьце,

Поддаваитьце Потанюшка всё до трёх же раз;

Всё кина́т ёго Кострюк-от всё Небрюковиць.

145 Грозён царь Иван Васильёвиць стоит неве́сёл тут,

Шьчо невесёл стоит, стоит всё нерадосьнёй;

Он повесил буйну голову всё с могуцих плець,

Он поту́пил очи ясны во матушку сыру земьлю,

Прокатились горюци́-ти всё ведь слёзы йз глаз.

150 Ишше Марья стоит-то да всё Небрюковна,

Она ве́сёло стоит, да всё ведь веселёхонька:

Не жалет она Потанюшки бедного Хро́мого,

Шьчо жалет она своёго-та брата ро́дного

Шьчо того ли Косьтрюка-та всё Небрю́ковиця.

155 Как во ту-ту[156] было да всё во то время,

Увидал бедной Потанюшка-та всё Хроменькой

Как своёго-та царя надежду белого,

Он того ли Ивана всё Васильёвиця, —

Шьто слезит-то он свои да оци ясныя,

160 Он жалет всё Потанюшку-ту всё Хро́мого.

Говорит-то Потанюшка таковы реци:

«Уж ты милой мой, ты всё Грозной царь,

Уж ты свет, ты государь Иван Васильёвиць!

Благослови-ко ты мне-ка хоть слово вымолвить,

165 Сло́во вымолвить мне да реци выполнить,

Ты бес той мне бес казьни бес скорыя,

Ты бес той мне бес сабельки без вострыя,

Ты бес той мне надьсмешецьки великия:

Ты ише́ благослови миня Косьтрюка побороть,

170 Побороть-то ведь мне ёго всё ведь по-хорошому».

Говорит-то ведь Грозен царь Иван Васильёвиць:

«Тебе Бох благословит, Потанечка Хроменькой,

Ише хроменькой ты, бедной, нездоровенькой!

Побори Косьтрюка-та, да как тибе хочитце,

175 Ише хочитце как-то да как ведь я велю;

Пропусьти ету славушку по столичному по славному по городу,

Как по матушки по нашой по камянно́й Москвы.

Ты не мошь ли с ёго хошь бы платьё цветно содрать,

По Москвы ёго по городу спустить на́гого?»

180 Он ведь выслушал реци-ти скоро от царя-та всё;

Поступил-то Потанюшка всё скорёхонько,

Он ведь брал-то ёго скоро за праву руку́,

Он бросал-то к собе он на ножку правую,

Он выки́нывал ёго вверьх высокохонько:

185 Он пониже ведь облаку всё ходецёго,

Он повыше его всё лесу́ стояцёго,

Он ведь выше дворьця-та всё государёва;

Он спускал Костьрюка-та всё на сыру землю,

Подхватил он его к себе на белы́ руки,

190 Обрывал у его-то всё платьё цьве́тноё,

Он спускал же ёго-то всё по святой Руси,

По святой Руси спускал всё по камянно́й Москвы,

Он ведь на́гого спусьтил всё ёго бо́сого.[157]

(Женщина — бежит да прикрываитьце).

Ише Марья-та Небрюковна приросьплакалась;

195 А Косьтрюк-от идёт, сле́зно уливаитьце:

«Шьто не дай Бох бывать больше на святой Руси,

Как во славной-то матушки в камянно́й Москвы,

Да не дай Бох видать мне руських сильниих,

Руських сильних, могуцих мне бога́тырей!»

200 Тут ведь Косьтрюк Небрюковиць

Прибегает ко дворьцю скоро к восударьскому,

Он крыцял-то, зыча́л своим зыцьним голосом:

«Уж ты ой еси, се́стриця родимая,

Ты родима моя се́стриця любимая,

205 Уж ты Марья, ты всё да свет Небрюковна!

Уж вы дайте-ко своё хошь како-небудь платьё цьве́тноё,

Приукройте-тко моё вы всё тело на́гоё;

Вы подайте-ко моёго всё коня доброго».

Ише скоро тут Марья Небрюковна-та одевала их;

210 Ише тут-то был не Косьтрюк не всё Небрюковиць.

Ишше сказыват Марья всё Небрюковна

Своёму-ту Грозному царю Ивану всё Васильёвицю:

«Уж ты дай-ко-се мне в роспореженьицё, Грозной царь Иван Васильёвиць,

Запрети всёго народа православного,

215 Не смотряли шьчобы на моёго-та брателка любимого,

Не смотряли шьчобы, не гра́яли.

Приобдену сама я бедного на́гого».

Приобдела его-то да всё ведь на́гого.

Запретили многи, людей добрых всех,

220 Не смотряли шьчобы люди, не видели.

Уежал-то он скоро со студу-ту со великого,

К своёму-ту уехал-то к отцу к матушки,

Да к тому ли королю всё Небрю́ку Небрюковичу;

Он слезьнёшенько тут у их приросплакалсэ,

225 Он родителям своим Косьтрюк прирозжалилсэ:

«Не поеду я ведь больше на сьвятую Русь

К своёму-ту любимому всё ведь к зятю-ту,

Я к тому ли к Ивану-ту ко Васильёвицю,

Я к своей-то ведь Марьи-то всё Небрюковны!

230 Хороша у их матушка камянна́ Москва,

Хорошо-то у их всё изукрашона;

Только тем у их худо-то на сьвятой Руси,

На сьвятой-то Руси, в матушки всё в камянно́й Москвы,

Шьчо бога́тыри у их всё живут присильния,

235 Шьчо ведь сильни бога́тыри всё бестыдныя:

Обдирали миня-то да всё ведь до́ нага».

37. ИВАН ГРОЗНЫЙ И ЕГО СЫН[158]

Ай мне сьпеть мне-ка стари́нушку старинную,

Шьто старинную старинушку, бывалую

Про того ли сьпеть цяря, цяря москоського,

Про Ивана-та сьпеть всё про Васильевича.

5 Как во матушки-то было в камянно́й Москвы,

А у Грозного царя было у Ивана свет Васи́льёвича,

Заводилась у ево́ беседушка всё тихая,

Ай ведь тихая беседушка смиренная;

Тут ведь заводилсэ у царя-та всё поцесён пир,

10 Поцесён-от пир да тут на весь на мир:

Ай на тех ли на князьей, гостей торговыих,

Ай на сильних на могуциих бога́тырей;

Ай ведь вси тут на пиру-ту напивалисе;

Пьют они, едят, да сами кушают,

15 Ай ведь белиньку лебёдочку всё ру́шают;

На пиру-ту они все-то, все захвастали;

Ай богатой-от хвастат золотой казной,

Как бога́тырь-от хвастат могучо́й силой,

Ай как глупой-от хвастат молодой