ретиво́ серьцо,

Прокатились из очей слёзы горючия:

«Я слегу́ теперь в постелёчку во смертную!»

У ей был-то всё в полках-то во военных тут

25 Предводитель-от большой да был всё хитрой сам,[167]

Роспорядком-то был да всё россу́дливой;

Ухитри́л ёго Господь ведь своей хитросью.

Он пришол-то, стал царицу уговаривать:

«Не тужи, наша царица благоверная!

30 Ты читай себе молитву всё Исусову,

Призывай к себе на помощь Бога-Господа;

Ты садись поди, на свой садись на зо́лот стул».

Говорит наша царица православная:

«Не могу итти я сесь к тебе на зо́лот стул:

35 Присиделсэ золотой мне стул в три годицька».

Он ведь брал свою царицу за белы́ руки,

Посадил-то взял ведь он ей к дубову́ столу:

«Ты читай, сиди, молитву всё Исусову;

Сокрепит ведь тебя Господи, помилуёт».

40 Он ведь стал-то писать, ей всё росказывать:

«Написал ведь нам король да он всё швецькой-от:

„Приналажены ли как у вас да пушки-матушки,

Принака́чоны ли всё у вас да зе́льё с порохом?“»

Говорит-то тут ведь предводитель наш премудрой-от:

45 «Ты ведь слушай-ко, Екатерина Алексеёвна:

Присуди ты, мне-ка пособи да ели, как писать,

Мне-ка как писать злодею, всё отписывать».

Говорит Екатерина всё таки слова:

«Ты пиши, пиши-ко сам, да как ведь Бох велит,

50 Как ведь Бох тебе велит да твоей мудросьти».

Во перьвы́х-то стал всё приуписывать:

«Добро жаловать, ты да ко́роль шведськия,

Да во матушку-ту нашу в камянну́ Москву!

Под-у матушки во нашой камянно́й Москвы

55 Пушки-матушки у нас все принаряжены,

Бочки с порохом у нас всё принака́чоны».

Он ишше-то всё да как уписывал:

«У нас нет такого всё закону на сьвятой Руси,

На сьвятой Руси закону, в камянно́й Москве:

60 Погосьтить у нас в госьтях — тогда заму́ж берут.

Ты приди, приди ты в госьти-то к царици тут,

Ты ко мне приди, к царици, посмотрять меня;

Поиграм-то мы с тобой да в карты, в пе́шочки».

Уносили скору грамотку да свою руськую,

65 Отдавали королю в руки ко швецькому.

В руках грамотку он брал скоро́ да роспечатывал,

Роспечатывал он брал да скоро сам прочитывал,

Всё прочитывал, скоро росьмеха́итце,

Росьмехаитце, сам в госьти собираитце.

70 Приносил ей дороги́ да всё подароцьки,

Дороги-ти ей подарочки бесц́енныя;

Принимает царица-то Екатерина Алексеевна,

Принимает кароля да всё тут шведьского,

Шьчо ведёт она в полаты белокамянны.

75 Говорит-то ей король да таковы слова:

«Ты прекрасная Екатерина Алексеёвна!

Ты поди, поди за сына всё в замужесьтво —

Не сожгу-ту я в Москву у вас Божьи́ церьквы,

Не прибью-ту я у вас народу православного».

80 Говорит Екатерина таковы слова:

«Уж ты гой еси, король да король шведьськой ты!

У тя где-то ведь да сын-от, всё жених-то мне?» —

«У мня нету сына здесь, не пригодилосе.

Я ведь сам возьму тебя да увезу к себе».

85 Говорит наша царица благоверная:

«Мне-ка дай ты, король, строку на неделёчку,

Погосьтить-то мне с тобой да погулять ведь здесь».

Шьчо тому-то был король себе раде́шенёк;

Его ла́шшит всё цариця ре́цьми тут хорошима.

90 Говорил-то ей король да таковы слова:

«Шьто бессро́цьнёго-то времени на сьвети нет».

Тут ведь зовет ей король да всё к себе в госьти,

Ей во те ли во свои да всё во лагери.

Говорит тут предводитель всё премудрой-от:

95 «Положи возьми в мешок муки хоть с пуд ведь ты,

Ты носи эту муку да в собой кажной день.

Понесу-ту я ёму всё во́доцёк-напи́воцьков;

Напои́м мы короля да всё мы пьяного.

Я возьму, возьму в собой ише́ булатён нож».

100 Тут пошли они к ёму в госьти, отправились.

В камянно́й Москве народ вси ужахну́лисе,

Ужахну́лисе народ вси, зьдивовалисе,

Зьдивовались тут народ, слезно́ росплакались;

Говорят ведь они сами таковы слова:

105 «Эк, изьменушку царица, верно, делаёт!»

А приходит царица к королю в госьти;

Ей стречает тут король, да ниско кланялсэ.

Напоили ево водками всё до́пьяна;

Тут ведь стал-то король шведськой[168] веселёхонёк;

110 Ён ведь стал-то с царицой поговаривать,

Стал он разны-ти шутоцьки пошу́цивать.

Покатились у царици горючи́ слёзы.

Говорит тут предводитель таковы слова:

«Уж ты гой еси, король ты земьли Шведьскою!

115 Повались ты всё к царици на колени к ей».

Он тому-то как король был рад-раде́шенёк.

Говорит ёму царица-та Екатерина Алексеёвна:

«Уж ты гой еси, король да земли Шведськия!

Ты усьни ты на коленях хоть немножоцько.

120 Мне приходит теперь время, нать домой итти».

Тут ведь скоро же король да засыпал у ей.

Шьчо во ту ведь пору́ было́, во то́ время,

Предводитель её хитрой приуму́дрилсэ,

Приуму́дрилсэ он да приухи́трилсэ:

125 Доставает скоро ножицёк булатной-от,

От отрезал королю-ту буйну голову;

Ешшо сам-то взял его да приоку́тал всё,

Он спусьтил-то эту голову в мешок, в муку,

Положил мешок-то королю да под оку́тоцьку.[169]

130 Они сами благодарили Бога-Господа и вон пошли.

Они скоро, царица-та Екатерина Алексеёвна,

Ай приходят во полаты белокамянны,

Весёлы́м они приходят веселёхоньки,

Они за́цели палить-то, бить силу ведь шведцькую,

135 До тово — они не смеют им противитьце;

Они бились тут, стреляли бо́ём огняным;

Сила шведьская-та стоит да не противитце.

До того они добились бо́ём огняным —

Их немного тут стало оставатисе;

140 По сторонам-то шведська сила розьбегаитце,

Им тут в руки-ти сила́ нова́ пехаитьце,

Им пехаитьце в руки, изьвиняитце:

«Вы берите положите под сьвятую Русь,

Под сьвятую Русь, под матушку под камянну́ Москву!»

145 Исьприбили всю ведь силу до единого,

Не оставили силы всё на се́мяна.

117. <ВОЗНЕСЕНИЕ>

Середи было красного лета,

Накануни Христового