Спустя месяц те же стороны заключили еще один договор, по которому Шуджа взамен на поддержку британцев уступал им Синд и обещал не претендовать на Герат.

20 июля Стоддарт вручил Хаджи Агасси официальную ноту, в которой заявлялось, что Великобритания рассматривает осаду Герата как враждебный акт и требует от шаха отступить от стен этого города. В противном случае английское правительство обещало «принять меры».

В подтверждение этой, по выражению Браламберга, «несправедливой угрозы»[487] из Бомбея в Персидский залив была направлена флотилия из пяти кораблей, которая захватила персидский остров Харк, а затем оккупировала город Бендер-Бушир.

Не выдержав подобного напора и сообразив, что Россия не станет из-за Персии ломать копья, в конце августа шах отдал приказ снять осаду. «…28 августа (9 сентября) персы подожгли фашины и все деревянные сооружения в окопах, а также сам лагерь, и персидская армия после десятимесячной бесполезной осады покинула равнину Герата и отправилась в обратный путь, в Мешхед»[488].

Тем не менее Симонич не опускал руки, решив исчерпывающим образом использовать остававшиеся у него возможности. Пусть штурм Герата не удался, но Персия по-прежнему оставалась весомой антибританской силой, а в Кандагаре по-прежнему опасались нашествия Шуджи-уль-Мулька. Необходимость дать отпор этому ставленнику англичан могла стать катализатором в объединении Кандагара, Кабула и Тегерана.

Снова в путь

По распоряжению Симонича 4 сентября, еще до принятия шахом формального решения об отступлении, хотя неизбежность подобного исхода уже стала очевидной, Виткевич выехал в Кандагар. Он вез собой деньги, выданные Мохаммад-шахом для передачи кандагарским братьям, тысячу харваров[489] зерна для армии Кохендиль-хана и обещание вместе с кандагарцами дать отпор Шудже-уль-Мульку и англичанам. От Кохендиля Тегеран ожидал помощи в боевых действиях против Герата.

Если шах под угрозой британской агрессии вынужден был протрубить отбой, то кандагарцы могли заменить персидскую армию и захватить это ханство. Таков был расчет.

Симонич надеялся предотвратить формирование пробританского военного блока и с этой целью передал с Виткевичем письмо Ранджиту Сингху, в котором предлагалось не нарушать мир:

«Совершенно случайно оказавшись вблизи владений Вашего Величества, пользуюсь предоставившейся возможностью, чтобы засвидетельствовать Вам восхищение, которое вызывают у меня Ваши выдающиеся достоинства, и восторг, который охватывает меня ввиду славных дел, кои столь блестяще озарили долгую карьеру Вашего Величества. Смею надеяться, что Ваше Величество не откажется милостиво принять эту дань уважения от старого воина. Если бы я вообще мог ожидать великого счастья быть удостоенным нескольких слов со стороны Вашего Величества, я попросил бы адресовать их в Тегеран, куда я вскоре вернусь в свите Его Величества шаха персидского, который, достигнув поставленной перед собою цели, отводит свою армию в пределы своих владений, не имея и никогда не имев намерения после побед на дальних рубежах, нарушать чье бы то ни было спокойствие»[490].

Утверждение насчет «достигнутой цели», конечно, не могло обмануть Сингха, отлично понимавшего, что шах потерпел поражение и позорно убирается восвояси. Но, тем не менее, Персия оставалась грозной силой, и это давало повод надеяться, что магараджа примет фактически сделанное ему предложение о мире. Однако, как выяснится в дальнейшем, это не сработало. Возможно, одной из причин послужило то, что шах самолично не стал обращаться ко Льву Лахора, а к посланию Симонича, несмотря на всю его многословность и сверхпочтительный тон, тот отнесся с пренебрежением. Тем более, что в Лахор Виткевич сам не ездил, и очевидно, послание передавалось с нарочным.

В Кандагаре Яна приветствовали восторженно. Кохендиль-хан даже хотел устроить ему торжественный прием, выслав навстречу 300 всадников во главе со своим сыном, но Виткевич воспротивился такой помпезности, полагая, что нечего праздновать победу, которая еще не одержана. И неизвестно, будет ли одержана вообще.

Он провел переговоры с Кохендиль-ханом и владетелями мелких княжеств. Убеждал их в необходимости следовать курсу на союз с Персией и Россией и вручил деньги, полученные от Симонича (по информации англичан – «ю тысяч русских дукатов», то есть голландских дукатов русской чеканки)[491]. Более значительной суммой предполагалось поощрить Кохендиль-хана и его братьев, когда они подойдут к Герату.

Содержание переговоров показало, что шансы на формирование коалиции сохраняются. К ней по-прежнему были готовы примкнуть Дост Мухаммед-хан (из Кандагара Виткевич направил ему письмо и получил ответ с соответствующими заверениями) и правитель Синда. По совету Виткевича Кохендиль-хан послал им копию договора Кандагара с Персией как образец, советуя примкнуть к коалиции.

Однако потенциальные союзники нуждались в гарантиях, ведь англичане, Ранджит Сингх и Шуджа-уль-Мульк собирали силы для захвата Афганистана, и противостоять им без внешних покровителей было самоубийственно.

23 октября Виткеич направил Симоничу пространный рапорт, а также послания из Кандагара и Синда.

При этом он подробно излагал различные сценарии развития событий, имея в виду противоборство афганцев с Шуджей. «Нет сомнений, что внезапное отступление персиян поставило сардаров в весьма затруднительное положение. Из приложенных здесь писем от Мир-Насыра, владетеля Синда, Меграб-хана Кемятского и эмира Дост Мухаммед-хана и нескольких их подданных Ваше Сиятельство изволит усмотреть, действительна ли опасность для сардаров»[492].

Было известно, что в городе Багультур, в 6о переходах от Кандагара, Шуджа собирает большое войско с помощью британских советников и инструкторов. Артиллерией командовал Александр Бернс. Это войско обещало стать грозной силой, но по расчетам Кохендиль-хана и Виткевича неприятель мог подойти к Кандагару не ранее февраля, даже если англичане примутся «устраивать дела» Шуджи «со всевозможной поспешностью». Следовательно, в распоряжении афганцев имелись три месяца, в течение которых реально было сделать то, что не удалось персам – взять Герат. «…Кандагарцы в скором времени двинутся к Себзевару[493] и будут действовать посредством связей, которые имеют в Герате»[494].

Виткевич полагал, что подобный сценарий осуществим. По сведениям, которые он получал от приезжавших из Герата афганцев, силы города были ослаблены и новой осады ему было не выдержать. Существенным фактором явилось и обострение отношений между Яр Мохаммедом и Стоддартом[495]. Англичанин «принял на себя управление городом»[496], что уязвляло первого министра, порождало внутренние противоречия и в конечном счете ослабляло боевой дух осажденных.

Виткевичу удалось узнать подробности визита в Кандагар Саида Нурши, посланца Яр Мохаммеда, который встретился с одним из приближенных Кохендиль-хана, Мохаммедом Седык-ханом. Нурши передал предложение первого министра – убить Камран-хана или изгнать его из Герата в обмен на обещание не осаждать этот город и освободить занятый кандагарцами Фарах[497]. Кохендиль-хан сомневался в искренности этого предложения, однако оно определенно свидетельствовало о неуверенности, охватившей стан противника. Примерно так же