–Нет, ты не поняла,– замотал я головой,– нас, таких, как я, много было, привезли после обучения на фронт, я сюда попал, отправили на задание, ну я и убег сразу к нашим.

–Точно не служил этим собакам?– в голосе девушки пылала такая злоба, что окажись здесь фрицы, она бы их голыми руками рвать начала.

–Конечно нет,– уверенно ответил я,– я русский, я могу только Родине служить.

–Молодец. Да и наши ребята говорили, что ты смелый для мальчишки, к немцам в тыл ходил.

–Они меня за своего считали, вот и пользовался, носил нашим сведения, а потом меня как-то раскусили и отправили на убой, а я убег.

–Так ведь чуть не убили!

–Это фигня, случайность. Там в ребят наших стреляли, ну и меня зацепили. Я в банке попался, но выручили разведчики, атаку вовремя начали и отбили.

–Ладно, давай я тебе живот йодом намажу, сетку сделаю, быстрее синяк пройдет.

–Давай,– кивнул я.

Девушка нарисовала мне йодную сеточку во все тело, усмехнулась и оставила одного. Я попытался уснуть, думая не о том, что будет завтра, а только о Катерине.

Ко всему привыкает человек, даже ребенок. Грохот снаружи ни капли не помешал мне уснуть, а автоматная стрельба даже убаюкивала. Проснулся я только от очень близкого разрыва, даже с нар упал. Вставая, чувствовал себя намного лучше, не мутило, живот побаливал, но вполне терпимо. Бывает пресс болит, когда долго не занимаешься, наутро больно вставать, вот тут примерно то же самое и было.

В землянку влетела женщина санитар и велела одеваться, если сам смогу. Ответил, что смогу, конечно. Не успел выйти наружу, появился боец. Щуплый, с грязным лицом и в шинели на два размера больше. Смешной такой, глаза, наверное, как у меня, детские какие-то.

–Ты как? Велено тебя в штаб привести.

–Пошли,– кивнул я.– А чего там наверху бахнуло так сильно?

–Немцы сегодня самолеты прислали, много, бомбили город, ну и к нам заглянули, суки. Народу побило жуть как много. Многих в развалинах задавило, откапывают сейчас, только вот некогда уже.

–Атакуют?– сразу понял я, в чем дело.

–Да, танками идут, за ними пехота.

–А откуда идут?– удивился я. Ну не было тут у фрицев танков, севернее они все.

–От высоток, сказали, я сам не видел.

–Ясно, банк у наших отбивали, наверное.

–Я не знаю,– повторил парнишка и добавил тут же:– Говорят, элеватор захватили все же.

–Понятно. Хреново дело. Давай, веди скорее.

И мы побрели длинными ходами в направлении штаба дивизии. Родимцев вроде должен его перенести куда-то, сейчас и узнаю, куда именно.

–Готовься к переправе, ночью отправим тебя в тыл,– встретили меня в штабе отцы командиры.

–А чего я такого сделал-то?– насупился я.

–Там подлечат, пойдешь в школу, хватит тебе тут лазать, учиться нужно, рано тебе умирать, парень. Из тебя еще командир выйдет, причем хороший.

–А я уже учился,– с вызовом в голосе сказал я,– даже экзамены сдал.

–Не храбрись тут, все уже решено.

–Товарищ командир.– Разговаривал со мной начальник штаба дивизии, сам Родимцев отсутствовал, жаль, я хотел с ним поговорить насчет направления немецких ударов. Правда, с моим вмешательством все могло пойти по-другому, но все-таки. Кое-какие изменения уже начались, взять хоть того же Рыкова, он уже погибнуть давно должен, а вроде как пока жив был, надо бы узнать, конечно, может, я и ошибаюсь.

–Что еще?– нахмурился начштаба, было видно, что ему не нравилось то, что я тут выступаю.

–Не гоните, я тут больше пользы принесу…

–Это приказ с того берега, не обсуждается!

–Мама дорогая, какой приказ, товарищ командир, я не боец, как мне могут приказать?– разошелся я.

–А приказ не тебе, а мне, и я его намерен исполнить, точка!

–Ну и хрен с вами, такими умными,– буркнул я себе под нос, но начштаба услыхал. Мужик он строгий, по лицу видно, не любит, когда перечат, да еще и дети всякие.

–Эх, был бы ты постарше, я б тебя выпорол и в лодку забросил.

–Да где вам,– улыбнулся я,– я молодой, увернусь, не поймаете.

Все присутствующие засмеялись, а в землянку вдруг вошел Родимцев.

–Что тут такого смешного?– окликнул он начштаба.

–Да вот, этот ваш диверсант возмущается, что его на берег отсылаем, грозится, ругается.

–Так, Захар, тебе объяснили приказ? Тогда какие возражения?

–Разрешите переговорить с вами, Александр Ильич?

–О чем?– удивился комдив.

–О немцах, конечно.

–Говори.

–Карту можно? Нарисую последние данные, что успел узнать, раньше все как-то некогда было.

–Так уж все изменилось поди, ты ж давно ушел. Сколько всего произошло?

–Ну, буду рисовать, поправите, если у вас другая информация.

Выдал я по полной программе. Сообщил об атаке на Г-образный и дом железнодорожников, на проходы в овраге Долгий и самоходах с юга. Расписал все, что только помнил о конце сентября в Сталинграде, ну и от себя добавил.

–Обратите особое внимание на объекты, которые, возможно, придется оставить. Не жалейте взрывчатки, заминируйте их заранее. Заняли немцы дом, ну не получилось удержать, банально некем, рванули и баста. Зачем отдавать выгодный пункт наблюдения или обороны просто так?

–Парень, я уже попривык, конечно, к твоим рассуждениям, но не думай, что ты такой умный,– произнес спокойно Родимцев, когда я закончил.– Ты же сам все видел здесь, иной раз этаж несколько раз за день переходит из рук в руки. Война идет быстрая, спланировать на день вперед, это дать противнику возможность тебя обыграть. Да и не знаешь ты многого, оттого и советы пытаешься давать. Смотришь только с одной стороны, даже не с немецкой, а со стороны простого бойца. Вот отправим тебя в тыл, там тебя подлатают, выучат, станешь командиром и поймешь, каково это, смотреть разом со всех сторон.

А ведь он прав. Как бы меня ни готовили, чего бы я ни знал благодаря знаниям из будущего, но смотрю на все однобоко. Но я оправдываю себя заботой о бойцах и командирах, которых хочу спасти. К сожалению, реальность любой войны такова, что люди ДОЛЖНЫ гибнуть, иначе не бывает. Как бы страшно это ни звучало.

Деваться было некуда. Немцы меня ждут только для того, чтобы повесить повыше, в назидание другим, а нашим вроде как уже и не нужен. Было немного обидно считать себя отработанным материалом, но, видя, как со мной прощаются все знакомые и незнакомые бойцы и командиры, сердце радостно трепетало. Перед самым отходом катера на берег прибыли мои знакомые разведчики. Подчинялись они штабу фронта, поэтому ехали на левый берег, и так совпало, что со мной вместе. Командир группы был невесел, его немного потрепало, бинты на руке и ноге, но хмурился он, предвкушая получение выговора, а может, и чего похлеще. Задача у них была совсем другая, а они полезли на штурм вместе с пехотой, за это по головке не погладят. Никого не интересует, что дело они сделали успешно, главное, нарушили приказ. В отличие от командира, Малыш очень радовался тому, что я уезжаю с фронта, так и сказал, не место мне тут. Парень тоже был ранен, причем в голову, но не отчаивался, все храбрился, называя ранение пустяком. Лишь один снайпер был как всегда молчалив и хладнокровен, как же он соответствует своей армейской специальности, просто идеальный снайпер. Он единственный из группы был цел и невредим, царапины не в счет, там, в банке и до рукопашной дошло, так что царапины и ушибы были у всех, да их на войне никто и не считает, это нормально.