ваты, пропитанной бетадином. И тотчас его одолела тошнота, подступавшая жгучим приливом от желудка к горлу…

– Все остальное. И даже больше чем все.

– Я… я ничего не понимаю…

Тошнота упорно поднималась вверх, стесняя дыхание, захватывая гортань. Вдобавок потемнело в глазах, и теперь Эрве едва различал бабушку, словно она была где-то далеко, на дне какого-то колодца…

Но тут она крепко сжала его руку:

– Дорогой мой, что бы ни случилось, ты должен мне доверять.

– Да о чем ты говоришь? Объясни, ради бога!

Теперь у Эрве даже голос изменился, каждое произнесенное слово больно царапало горло. Все плыло, колебалось вокруг него – стол, чашка, даже сигарета в пальцах.

– Что это со мной? Мне… нехорошо…

Женская рука еще крепче обхватила его запястье.

– Я не всегда могла говорить с тобой откровенно. Но это было для твоего же блага, понимаешь?

Нет, он ничего не понимал. И только судорожно цеплялся за край стола, чтобы не упасть.

– Об… объясни же… – прохрипел он из последних сил.

– Слишком поздно, мой мальчик. За тобой пришли двое мужчин. Они там…

Эрве с трудом поднял голову:

– Я… мне дурно…

– Они приехали из очень далекой страны. Ты не должен их бояться.

Эрве почти ничего не видел – если перед ним и маячили какие-то образы, то это были обрывочные частицы реальности, весьма отдаленно походившие на тот мир, который он знал доселе.

Его взгляд упал на чашку, и тут он наконец сообразил, что ему подмешали снотворное. Хуже того: подмешала его родная бабушка. Да нет… не может быть! Бабушка – последний человек, который мог причинить ему зло! И зачем? Ответом ему стала жгучая боль в желудке. И какая-то давящая горечь. Поможет рвота… Или сон…

Пальцы бабушки, ее ногти безжалостно впивались в его руку.

– Это ради твоего же блага, – твердила она ему на ухо, пока он корчился от боли. – Я должна была тебя оградить…

В последнем порыве отчаяния Эрве заставил себя распрямиться. На пороге кухни стояли двое мужчин. Усы, темная кожа, набриолиненные волосы… Индейцы… Нет, индусы…

Юноша силился произнести хоть слово или хотя бы вытянуть из свихнувшегося мозга мало-мальски связную мысль, но ему удалось только одно – потерять сознание.

Занавес.

74

Придя в кафе «У Мартена», Мерш нашел там сообщение от Николь. У девушки хватило присутствия духа, чтобы позвонить хозяину кафе и передать ее просьбу: как можно скорей приехать к ней домой, на бульвар Инвалидов.

Ждать Эрве было некогда. «Дофина»… Дорога…

Этим утром Мерш выглядел таким же помятым, как обшивка его колымаги. Сон под воздействием гарденала никак не располагал к отдыху. Это было примерно так же, как если бы ваши мозги закатали в цемент, с тем чтобы наутро раздолбать эту застывшую массу с помощью трех сильных средств – амфетамина, крепчайшего кофе и ледяного душа. На войне как на войне.

И теперь, сидя в кожаном кресле квартиры на бульваре Инвалидов, он не мог прийти в себя от изумления. Их убийца напал на Николь – ничего себе! Она спаслась каким-то чудом, и все-таки Мерш со скрытым удовлетворением вывел из этого, что убийца не так уж непобедим.

– Это был индус?

– Понятия не имею. Он был в маске.

– Но все-таки – на кого он походил?

– На танцора.

– Что-о-о?

– Ну, худощавый, мускулистый, в чем-то вроде черного облегающего трико.

Мерша замутило от этого описания.

– А что еще ты можешь о нем сказать?

– В нем было что-то… что-то женское…

– Выражайся яснее!

– Ну, не знаю. Наверно, его жестикуляция… Такая бывает в классических танцах, у балерин.

Мерш ехидно спросил:

– Может, он еще и на пуантах ходил?

– Почти.

– Это всё?

– Нет. Он двигался удивительно ловко, так быстро… невероятно быстро.

– И все же ты от него удрала.

– Мне просто повезло. Этот тип, наверно, атлет или акробат…

Мерш не знал, что и думать. Чем больше он узнавал, тем меньше понимал…

– Ну а потом?

– Что «потом»? Потом твои дружки-полицейские заночевали в квартире.

– А почему ты мне не позвонила?

– Куда?

– Домой.

– Разве у тебя есть домашний телефон?

– Ну… не то чтобы… но будет.

Николь закурила сигарету. Ее дрожащие пальцы казались прозрачнее дыма, который она выдыхала. Мерш последовал ее примеру. Какой позор – на сей раз он оскандалился, как неопытный новичок. А ведь знал, чувствовал, что эта девочка стоит следующей в списке убийцы! Третья «дверь»…

Хлопнув ладонями по коленям, он встал и сказал:

– Поехали.

– Куда?

– К «Мартену» – там заберем малыша и съездим в Божон: вдруг Берто что-нибудь нарыл.

– А потом?

– Прочешем ваш квартал. Может, найдутся свидетели. Твой кавалер не мог раствориться бесследно.

Казалось, Николь его не слушает. Она свернулась клубочком в углу дивана, подтянув колени к подбородку. Ее лицо, бледное от природы, сегодня утром стало и вовсе прозрачным; на тонкой коже проступили голубые жилки. Мерш, натура отнюдь не поэтичная, подумал: они напоминают донные травы в речной воде.

– Ну так как? – настойчиво спросил он.

Наконец девушка поднялась, и Мерш увидел ее силуэт сквозь тонкую ткань длинной рубашки. Не ночной, а мужской – наверняка отцовской. Последнее прибежище…

– Пойду оденусь.

Мерш смотрел, как она проходит по гостиной. Боже, ну просто мешок костей…

– А что, твоих родителей не было вчера дома? – спросил он.

– Они уехали в деревню.

– Значит, я поселюсь здесь, у тебя.

– Что-о-о?

– Ты прекрасно меня расслышала. Более того: здесь можно устроить наш генштаб!

Николь выглядела разъяренной, но даже гневу не удалось вернуть ей румянец. Щеки только чуточку порозовели.

– Даже не мечтай!

– Почему?

– Потому что с меня хватит! Все эти зверства, расследование, опасность… Я тоже сбегу в деревню и буду там спокойно жить, пока ты не изловишь убийцу.

Мерш даже не сразу нашелся с ответом.

– Если убийца охотится именно за тобой, – сказал он наконец, – то ты и в деревне не будешь в безопасности. Наоборот.

– Какая прелесть!

Мершу было стыдно пугать девушку, но он знал, что она беззащитна, как голубка, угодившая в сети птицелова.

– Тебе нужен кто-нибудь вроде меня, чтобы всегда быть рядом, красавица моя. А в этой ситуации нам лучше работать здесь, в связке с Берто. Ты больше не хочешь участвовать в расследовании? Прекрасно! Но пока я не поймаю этого психа, я должен тебя опекать.

– Да, я смотрю, ты типичная полицейская дубина!

Девушка скрестила руки под грудью, отчего рубашка туго обтянула ее торс, и он увидел сквозь ткань два маленьких холмика с чуть более темными верхушками.

– Я ведь знаю, куда ты клонишь, милый мой! – внезапно сказала она совсем другим тоном.

Мерш решил было, что она намекает на его зарождающуюся эрекцию, и сделал шаг назад.

– Я не желаю служить тебе приманкой! – выкрикнула Николь.

Эта фраза успокоила сыщика. Сам-то он считал, что его сексуальные порывы незаметны, как жуки, укрывшиеся под камнем. А вот что до этих слов девчонки…

– Плохо же ты меня знаешь, – заявил он. – Я в такие опасные игры никогда не играл и не собираюсь.

В ответ – молчание. И ее взгляд. В каком-нибудь фильме зритель мог бы предположить, что тут рождается любовь, но на самом деле