– Поли!

– Пардон, квартиру, замок, дворец, юрту, избу - что там у тебя?

– Какой была насмешницей, такой и осталась!

Он так внимательно смотрел под ноги, что Катерина тоже стала контролировать каждый свой шаг, попутно стараясь держать в поле зрения и спину проводника.

И вот она заметила, как эта самая спина напряглась, в то время, как он рассказывал Полактии Фортунатовне смешной эпизод из студенческой жизни, а женщина заразительно смеялась и не обратила внимания на то, что Люций вдруг сделал чересчур широкий шаг.

Катя тут же остановилась, схватила впереди идущую магиню за украшенный драгоценными камнями, но крепкий кожаный пояс и резко дернула на себя. От толчка она завалилась на спину, больно стукнувшись локтями. В студенческой секции самбо Катя умела падать сгруппировавшись, но сейчас на неё упал другой человек, кстати, сам не пострадавший. На мгновение у неё мелькнула мысли, что это все глупые страхи, и сейчас они поднимутся, и магиня станет над нею смеяться, но у их ног уже начала расходиться огромная трещина.

Полактия Фортунатовна была так ошеломлена предательством однокашника, что не сразу откликнулась на попытки Кати увести её подальше от разверзшейся пропасти.

– Катя, ты была права: я не маг, а слабонервная истеричка.

– Я ничего такого не говорила, - запротестовала девушка.

– Ты призывала меня не верить этому трусу, а я... Память прежних лет! Старая дружба!

Она медленно поднялась и подошла к самому краю образовавшеся расщелины. Окинула презрительным взглядом Люция, и торжествующая его улыбка тут же сменилась растерянностью.

– Люций! - крикнула она, и голос её не прозвучал, а прямо-таки прогремел, отразившись от скал. - Я отрекаюсь от нашей прежней дружбы, от всех теплых чувств, которые к тебе когда-то испытывала. Я проклинаю то доверие, с которым продолжала к тебе относиться. Ты бросил мне вызов, я принимаю его! Ты показал мне магию, выросшую из ненависти, теперь смотри, что может магия, родившаяся из любви!

В руке магини оказался кружок обычного новогоднего серпантина, который она метнула в сторону Люция. Тот не успел и двинуться, как серпантин обмотал его руки и ноги, спеленав, будто младенца. Судя по всему, он был достаточно крепок, потому что Люций покраснел от тщетных попыток разорвать обычную на вид бумагу.

– И рот ему заткните, - посоветовала Катя, подозревая, что некоторые заклинания можно творить и без помощи рук.

Тут же в рот мага влетела обычная деревянная пробка, которой затыкают бочки с вином. За невидимую нить Полактия дернула к себе живой сверток. Тот перелетел через трещину в скале, после чего та захлопнулась с громким стуком.

– Куда-то же он нас вел, - размышляла вслух магиня. - живет что ли в этой горе?

– А вы пустите перед собой клубочек.

– Ох, Катюша, волшебник-недоучка, почему же непременно клубочек? А если придумать что-то поинтереснее?

Она взмахнула рукой и из-под их ног выкатилась и побежала вперед пушистая ковровая дорожка.

– Вот как надо встречать гостей, - сказала женщина безмолвному свертку, - а не пытаться их убить. Даже дикие племена чтят закон гостеприимства. Да что я тебе объясняю! Они хоть и дикие, а люди, не то, что ты!

Она презрительно махнула рукой.

– Пойдем, Катя, посмотрим, как этот... мститель живет.

– А его понесем или здесь оставим?

– Нет, оставлять без присмотра его нельзя. Я в цирке один аттракцион видела, ещё молоденькой девушкой... Сейчас мы его на Люции испробуем.

Движением руки она подняла спеленутую фигуру в воздух, несколько раз перевернула, как бы невзначай стукнув головой о камень и поставила на... большую металлическую пружину.

– Пошел!

Люций поскакал вперед, громко скрипя пружиной.

– Может, пружину смазать?

– Пусть скрипит!

Ковровая дорожка и прыгающий болванчик привели женщин в небольшую пещеру, созданную скорее самой природой. На стене чадил факел, а обстановка была даже не спартанской, а попросту убогой. Небольшой камень-глыба явно исполнял роль стола, а каменное ложе впритык к нему покрывала вытертая медвежья шкура.

– Люций! - ахнула Полактия. - Неужели самая праведная месть заслуживает подобных лишений? Подумаешь, девушка ушла к другому! Такие случаи происходят сплошь и рядом. Причем, юноши уходят от девушек ещё чаще. Что такое первая любовь - легкое облачко на небе юношеских заблуждений. Что же ты сотворил из такого светлого чувства!

Глаза обездвиженного мага зло блеснули. Не таким бы хотел он предстать перед отвергнувшей его женщиной. Она взглянула в его глаза.

– Не ищи виноватого на стороне, взгляни на себя в зеркало. Не отворачивайся от увиденного: да, это твоя суть. Страшно? То-то же! Да ты хоть знаешь, что такое любовь? Самоотречение. Самопожертвование. Радость от того, что любимый человек счастлив... Катя, пригони драконов, мы улетаем. Меня здесь тошнит... Минуточку, Люций хочет что-то сказать. Что Мередит, то бишь Патрик, все равно к Черной Дыре нас не пропустит. Ну, а мы не очень и боимся, правда, девочка? Видишь, это юное создание готово сражаться рядом со мной. Подумать только, нас с нею разделяет четверть века, но ей я могу верить, а тебе, другу прежних лет, увы... Если хочешь знать, по-настоящему я ещё и не злилась, а когда это происходит, меня остерегается даже любимый муж Леон Турк!

Удостоверившись, что шпага его легко вынимается из ножен, он бросился в лес, туда, где раздава - лись крики.

Жак Бальёль

– Зачем вы разрушили ту гору? - спросила Катя свою старшую подругу, когда женщины продолжили свой путь пешком, идя через поле, на котором вовсю цвели маки и васильки, а с неба струило тепло ласковое солнце.

– Это самое малое, чт я могла сделать, чтобы хоть как-то погасить горящий в моей груди огонь. Не помню, когда ещё я так злилась. Не останови ты меня, снесла бы напрочь все эти разломы, переходы, болота, а заодно и замок Мередита-Осборна.

– Не поленились бы вернуться?

– Зачем возвращаться? Просто сняла бы направление с указателя, создала тайфун и метнула бы его в нужное место.

– А Патрик даже не представляет, в каком он долгу передо мной!

– Понравился мой племянник?

"Куда больше понравился ваш сын", - чуть было не ляпнула Катерина, но сдержалась: чего бы ей так говорить о молодом человеке, которого она даже как следует не знает, хотя он почему-то уже дважды старался вызволить её из неприятных ситуаций.

– Люция в ворону превратили, - вслух сказала она, чтобы не говорить о Патрике, который ей вовсе не нравился.

– Не в ворону, а в ворона. И вместо тайфуна запустила его во дворец Патрика. Захочет племянник вернуть ему былой облик, пусть радуется, нет, что ж, вороны по триста лет живут, что по сранению с человеческой жизнью почти бессмертие, которого он так жаждет.