– Да. Вы были дома? – Сейчас, когда жвачка не мешала, вопрос прозвучал более вразумительно.

– Да, мы с мужем были дома где-то часов с пяти вечера… Дети уже не живут с нами. – Женщина отвернулась и крикнула вглубь квартиры: – Гюннар! Здесь полиция пришла! – Затем снова повернулась к Хюльдару: – Мы смотрим телевизор, вечерние новости.

Судя по выражению на ее лице, такое время для визитов она считала совсем неподходящим, явно предпочитая быть зрителем, а не участником какого-нибудь сюжета новостей.

Дверь раскрылась пошире, и в проеме нарисовался муж. По виду, он был рад гостю не больше чем супруга.

– В чем дело? – Высунув голову наружу, мужчина посмотрел по сторонам, будто собирался найти там объяснение.

– Я хотел бы узнать, слышали вы вчера вечером какой-нибудь необычный шум на верхнем этаже или, возможно, заметили кого-то во дворе или в доме…

Супруги встретили вопрос без всякого интереса; кажется, он не вызвал у них ни обеспокоенности, ни любопытства.

– Вчера вечером, говорите? – Женщина вопросительно подняла брови и посмотрела на мужа: – Это было вчера или позавчера, когда я услышала, будто что-то разбилось?

– По-моему, сегодня ночью.

– Будто что-то разбилось? Во сколько это было?

– Это было точно после половины одиннадцатого; в этом я уверена, потому что заснула в это время. А звук был, наверное, часа в два ночи. Я проснулась и посмотрела в окно, но ничего не увидела. А что, кто-то залез к Аустрос?

Хюльдар оставил вопрос без ответа.

Новая информация шла вразрез с предполагаемым временем смерти Аустрос – в два часа ночи она была мертва, по крайней мере, час или даже два. Таким образом, звук, который услышала соседка, не мог донестись от балконной двери, потому что убийца в это время уже давно находился в квартире убитой. Он, конечно, мог задержаться там подольше – например, чтобы полюбоваться на дело своих рук или стереть возможные следы. Вполне допустимо, что он случайно разбил вазу или что-то другое, хотя никаких признаков этого обнаружено не было.

– А вы уверены, что звук шел сверху, от нее?

– Нет, не уверена. Я проснулась от этого звука, но все равно была как в полусне. На часы я тоже не посмотрела; мне и в голову не пришло, что это могло быть связано со взломом. Иначе я запомнила бы все получше.

Тем не менее звук показался женщине подозрительным, раз заставил ее подойти к окну, но Хюльдар решил пока не заостряться на этом. Сейчас он был рад уверенности супругов, что к Аустрос залезли воры. Видимо, они пропустили момент, когда из дома выносили тело.

– Так как насчет вчерашнего вечера? Ничего не слышали?

Оба ответили, что не помнят ничего примечательного, но затем, перекинувшись несколькими фразами, пришли к выводу, что да, слышали какое-то хождение в квартире наверху, примерно часов в десять, и будто кто-то разговаривал, а также какой-то плач или крик, который вполне мог быть и смехом. Они не придали этому значения, так как у Аустрос часто бывали гости. Сказано это было с презрением, будто визиты в квартиру на верхнем этаже были чем-то скандальным. Когда же Хюльдар принялся расспрашивать, как много людей к ней ходило и какого пола в основном были ее гости, супруги тут же пошли на попятную, сказав, что это могло быть радио или телевизор.

Тут их мнения разошлись, но после небольших препирательств оба в конце концов сошлись на том, что это, по всей видимости, был радиоспектакль. Главный аргумент в пользу этого состоял в том, что не было слышно ни сопровождающей музыки, ни чего-либо, похожего на рекламу. Супруга заметила, что звукоизоляция между квартирами никудышняя. По ее недовольному лицу можно было понять, какие великие неудобства им приходилось из-за этого терпеть.

Когда супруг легонько незаметно ткнул ее в бок, она спохватилась и замолчала, передав эстафету ему. Какое-то время он молчал, задумчиво почесывая лысеющую макушку, пока вдруг не вспомнил, что и сам слышал из верхней квартиры то ли странный плач, то ли приглушенный крик, когда проснулся где-то в полночь для того, чтобы сходить в туалет. Но он даже не подумал, что у Аустрос что-то случилось, – решил, что ей просто взгрустнулось и она решила поплакать. Два года назад у нее умер муж, и с тех пор такое иногда случалось.

Отношения между ними были не самыми лучшими, и поэтому они никогда не ходили, не звонили у ее дверей и не спрашивали, всё ли у нее в порядке. Если верить соседу, Аустрос, после того как стала вдовой, всячески отлынивала от общественных дел, стараясь переложить на них уход за общим участком. Но последней каплей стала ссора из-за цвета для краски, в который нужно было покрасить дом снаружи; Аустрос хотела желтый цвет, а они – серый. Не было сомнений, что, услышав о ее смерти, они наверняка воспользуются случаем и быстренько выкрасят дом, прежде чем новый владелец вступит в свои права.

Пока парочка вытирала ноги о только что покинувшую этот мир соседку, телефон Хюльдара успел прозвонить дважды. Следователь, как и прежде, не ответил – ждал момента, когда сможет сесть в машину и в тишине и покое разобраться, на что стоит или не стоит отвечать. И просто позволил им перемывать косточки своей соседке, а они наперебой тащили на свет весь мусор, связанный с их совместным проживанием с Аустрос. Истории становились все менее содержательными, теряли сочность, пока наконец энтузиазм супругов не иссяк совсем. Истории закончились, и наступило неловкое молчание.

Хюльдар понял, что большего выжать из этих двоих невозможно, и попрощался – со словами, что с них в ближайшие дни должны снять официальные показания. Он уже собирался занести их номера в телефон, когда увидел, что последний пропущенный звонок исходил от Фрейи. Холод и жжение жвачки за щекой были моментально забыты – его охватило беспокойство совсем другого плана. Фрейя не могла звонить, чтобы просто поболтать, а ведь он обещал, что будет на связи в любое время дня и ночи…

– Подождите! – вдруг вспомнил о чем-то супруг. – У меня есть для вас кое-что; возможно, это вам пригодится.

И он исчез в недрах квартиры. Хюльдару эти несколько минут, пока он ожидал его возвращения, показались вечностью. Ему не терпелось поскорее уйти отсюда и позвонить Фрейе. Если с Маргрет что-то случилось по его вине, он никогда себе этого не простит… Нет, скорее всего, это какой-нибудь пустяк – от Рикхарда не было никаких звонков, так что вряд ли случилось что-то страшное. И все же… С тех пор как Рикхард должен был проехать у дома Фрейи, прошло уже около часа, а за такое время могло произойти многое.

Хюльдар постарался отогнать тревогу. Вернувшийся к дверям супруг смущенно протягивал ему конверт, измазанный чем-то, напоминающим кетчуп.

– Вы уж простите, но я выбросил его в мусорное ведро. Этот конверт сегодня утром оказался под «дворником» моей машины. Я открыл его, но там была просто непонятная ерунда. Просто выбросите, если это не связано со взломом. Понятия не имею, от кого это может быть.

Надев латексные перчатки, Хюльдар осторожно взял в руки конверт. Супруги остолбенело наблюдали за его манипуляциями, но следователя это не заботило. Если в конверте окажется то, о чем он думал, не потребуется никаких дополнительных доказательств; все станет ясно без них – и Элизу, и Аустрос убил один и тот же человек.