При близком рассмотрении смелость замысла в резком контрасте с незавершенностью становится даже еще очевиднее. Помимо искажения ноги, бедра и плеча, мы замечаем отсутствие запястья, руку, соединяющуюся с кистью другой руки без всякого перехода, неумение дифференцировать большой палец, процарапанные костяшки пальцев руки — и никакой попытки дальше как-то дорисовать кисть целиком, уродство бороды и усов со схематичным изображением их кудряшек и руки, просматривающиеся через драпировку. Складки длинных одежд ниспадают вдоль рук, вниз от центра юбок расходятся дополнительные круглые складки, а кожаные башмаки обвязаны шнурками вокруг лодыжек. Стебли цветов ни разу правильно не соединяются с чашечкой цветка, которая представлена как простой круг или даже квадрат, иногда заполненный штрихами. Персидские скульпторы еще не нормировали рисунок и пространственную ориентацию. Техническое совершенство превосходного «классического» искусства было еще в будущем. По крайней мере, нет намека на застой, который предстояло пережить скульптуре Ахеменидов.

На верхней площадке, где соединяются две лестницы, придворные проходят мимо рядов Бессмертных, одетых в длинные одеяния и рифленые шапки; все они стоят по стойке смирно, что говорит о хорошей армейской дисциплине; один отряд держит в руках щиты, у другого их нет. Гости уже достигли монументального здания с тройными воротами. Подобно портику на южной стороне, северный портик поддерживают две тонкие впечатляющие колонны: нижняя часть каждой из них — рифленая, а наверху — в последовательности многолепестковых цветов ряд из четырех вертикальных завитков и капитель, которую образуют передние части двух стоящих на коленях быков с человеческими головами, стоящие друг к другу спиной. Вдоль стен портика размещены сиденья для тех, кто утомился после тяжелого подъема по лестнице.

Под символом Ахурамазды выступает вперед сам Дарий со скипетром и лотосом в руках, чтобы приветствовать своих гостей и произвести смотр Бессмертным. Двое слуг следуют за ним, держа над его головой золотой зонт от солнца и неся мухобойку и салфетку, которой, по ассирийскому обычаю, должен был пользоваться монарх. Позади него расположен массивный Тройной главный вход с крышей, которую поддерживают четыре высокие колонны. К западу от южного портика находятся комнаты обслуги.

Еще дальше на юг расположена крошечная лестница. На ее внешней стороне стоят Бессмертные, облаченные в длинные одеяния и выстроенные на ступенях с копьями «на караул» и колчанами с луками за спиной. Барельефы на внутренней поверхности лестницы дают понять, что она ведет в пришественный зал. По ступеням поднимаются слуги, одетые то в длинные одежды, то в туники; на слугах одной группы надеты головные уборы вроде чалмы, перехваченные широкой лентой под подбородком, с клапаном, закрывающим шею, а на слугах другой — башлык, тоже перевязанный под подбородком. Под мышкой одного из них находится живой козленок, его передние ноги крепко перехвачены, чтобы не брыкался; другой несет под мышкой ягненка. Мы видим большой винный бурдюк, повешенный через плечо, в то время как более редкие напитки осторожно несут в открытых чашах. Приготовленной пище не дают остыть, поместив ее под специальный чехол. Такая возбуждающая аппетит картинка, должно быть, ускоряла шаги даже самого медлительного гостя.

Подобно барельефам вдоль монументальных лестниц, трактовка изображений смелая, но без должного внимания к деталям. Глаза фигур огромны и изображены в анфас; веки широко раскрыты, рты прямые, руки большие и неуклюжие.

Из литературы того времени мы узнаем еще больше об этих царских «винных пиршествах». Самый большой пир устраивали в день рождения царя, когда миропомазанный царь вручал дары своим соотечественникам-персам; говорили, что в таких случаях на пир могли быть приглашены пятнадцать тысяч человек, а обходился он казне в 400 талантов. Из гостей, приглашенных отобедать с царем, большинство ели за пределами дворца на виду у всех, тогда как немногие избранные находились во дворце в компании царя. И даже тогда царь вкушал пищу в одиночестве в отдельной комнате за портьерой «белого, зеленого и синего цвета, прикрепленной на шнурах из тонкого холста и пурпура», сквозь которую он мог видеть гостей, оставаясь невидимым сам. Только по народным праздникам все ели в большом зале вместе с царем.

Когда он устраивал «винное пиршество», дворяне трапезничали отдельно, как и раньше, но затем по зову евнуха им позволялось продолжить возлияния в присутствии царя. Они сидели на «полу, выложенном синими, белыми, черными и красными камнями», а царь возлежал на кушетке с золотыми ножками. Напиток царю подавал в золотом кубке высокопоставленный придворный, евнух-виночерпий, после снятия с него пробы официальным дегустатором. Пока дворяне напивались обычным вином, их господин наслаждался марочным, произведенным из винограда шалибон, растущего на солнечных склонах гор над Дамаском. После пира царский управляющий исполнял почетную обязанность по укладыванию пьяного хозяина в постель.

Обычно царь завтракал и обедал один, хотя иногда к нему присоединялась царица или сыновья. На протяжении всей трапезы его развлекали наложницы, которые пели или играли на лире: одна исполняла соло, а другие образовывали хор. Тысячи животных ежедневно забивались при царском дворе; этот список включал лошадей, верблюдов, быков, ослов, оленей, арабских страусов, гусей и петухов. Небольшое количество мяса ставили перед каждым гостем, которому разрешалось взять домой то, что он не мог съесть. Это не было расточительством, так как большая часть продуктов шла в качестве платы гвардии Бессмертных и легковооруженным воинам, которые ожидали во дворе. Было принято, чтобы самые уважаемые представители знати присутствовали на царском завтраке, чтобы позже они могли развлекать своих собственных гостей точно таким же образом. Они ставили всю еду на стол, а после трапезы служитель, ответственный за стол, отдавал остатки рабам и слугам, которым таким образом платили за их работу.

Тем временем Дарий строил свою постоянную резиденцию с видом на равнину с западной стены. Она стоит на своем собственном отдельном возвышении и, в отличие от большинства построек Персеполя, смотрит на юг, чтобы ловить зимнее солнце. Сохранились два ряда из четырех каменных оснований, указывая на расположение деревянных колонн, которые когда-то поддерживали портик, с балюстрады которого Дарий мог насладиться прекрасным видом на равнину и горы в дальнем ее конце. На концах — монолитные угловые пилястры, выемки в которых свидетельствуют о том, что они держали на себе балки кровли. Дверные проемы под выкружкой с узором из тройных перьев и декоративными формами в виде яиц и стрел в тройной раме охраняют два Бессмертных огромного роста. В кирпичные стены вставлены монолитные каменные ниши тоже под выкружкой из декоративных форм и украшенные крошечными надписями. Окаймленный по обеим сторонам двумя изящными окнами, вход в главный зал показывает нам Дария под зонтом от солнца, и на этот раз символ Ахурамазды заменен надписью.

Три ряда по четыре деревянные колонны в каждом поддерживали крышу этого центрального зала квадратной формы. На единственной двери, расположенной с восточной стороны, царь убивает ножом льва, стоящего на задних лапах; в сцене напротив он сражается с чудовищем, у которого голова льва, когти орла и хвост скорпиона. На дополнительной двери в этой стене изображена сцена борьбы с быком. С восточной и западной сторон располагаются другие личные покои, небольшие и узкие, в которых на стенах тесных коридоров изображен царь, крепко держащий в руках львенка, когда-то пойманного вавилонским Гильгамешем, и собирающийся убить его ножом.