Она с силой зажмурилась. Почти забытый мамин запах пробился сквозь марево паров спирта, от него, как в детстве, зашлось сердце. Яблочный, осенний, но свежий аромат.

– Мамочка, я им всем отомщу за тебя, – рывком перевернувшись, прошептала Катя в подушку: у стены напротив спала соседка, с которой они делили квартиру.

Для Нины она была веселой и хозяйственной подружкой, не способной и муху обидеть. В прямом смысле: Катя не шлепала мух газетой, а ловила их и выпускала из окна. Даже мелких муравьев отвадила, намазывая китайским карандашом стены, а не убивая насекомых. Жалко же… Живые…

Нина и не подозревала, какой цепкий у ее соседки ум, как скрупулезно Катя нанизывает на нить памяти все детали, которые могут пригодиться. Несколько дней наблюдая за квартирой Оксаны, она заметила, что перед тем, как выйти из дома, та обязательно смотрит на градусник за окном. Хотя у всех теперь есть в гаджетах… Но то ли Оксана им не очень доверяла, то ли привычка срабатывала, только она точно указывала Кате, что появится через пару минут, хотя отправлялась на работу в разное время.

Караулить ее в подъезде часами не было необходимости. Дом у них был старый, с простым кодовым замком, таких почти не осталось в Москве… Немудреную комбинацию цифр Катя давно уже вычислила: «Тоже мне задача!» В то утро, когда Оксана подошла к окну в последний раз, охотничий кинжал, украденный на Птичьем рынке, лежал в Катиной холщовой сумке вместе с дождевиком, который должен был защитить ее одежду от крови.

Быстро подойдя к подъезду, Катя носовым платком обмотала палец и набрала код, нырнула в холодноватый, пропахший подвальными испарениями полумрак, ловко набросила дождевик – задом наперед, чтобы брызги крови не проскочили в щели застежки. Быстрые шаги Оксаны уже приближались сверху…

Катя облизала губы и достала кинжал.

– Ох, простите, – улыбнулась Оксана, решив, что они просто не могут разминуться на площадке с незнакомой и странно одетой девушкой.

– Не прощу, – выдохнула Катя. – Ты украла моего отца.

Она уже успела нанести удар, когда у Оксаны вырвалось:

– Артура?!

И тут же она жутко захрипела, откинулась на спину, засучила ногами. Катя чуть не взвыла от отчаяния: «Она даже не поняла! Какой еще Артур?!»

Позднее сообразила, что так звали следователя, шнырявшего с волчьим взглядом по усадьбе Василенко. Не такое уж распространенное имя, чтобы спутать… И даже неплохо получилось, что Оксана ошиблась! Если приняла ее за дочь Артура Логова, это наверняка причинило ей боль посильнее, чем та, которую мог доставить отголосок прошлого, уже отболевшего. Теперь Катя уже точно знала, почему Оксана подумала о нем в последнюю минуту, а тогда даже растерялась.

В этот момент и открылась дверь на площадке первого этажа…

Из подъезда Катя выскользнула через считанные секунды, сосед Оксаны не успел ее разглядеть. Все прошло четко, как военная операция. А еще говорят, будто преступление никогда не получается по плану… Просто продумывать нужно лучше. Рыжая тетка с моськой вернется с прогулки минут через пять. Остальные соседи на работу уже уехали, Оксана всегда выходила позже. Школьники летом дрыхнут до одиннадцати…

Холщовую сумку с окровавленными дождевиком и кинжалом, упакованными в плотный пакет, Катя закопала в рощице в другом районе Москвы, куда тут же уехала на трамвае. Носовой платок, которым теперь ей не хотелось пользоваться, сунула туда же. И на трамвае же отправилась в съемную квартиру, где до сих пор спала Нина. Они же обе работали ночами в одном клубе…

Проснувшись, Нина увидела, что Катя еще спит без задних ног. Вечно ее приходится будить!

Вот что по-настоящему доставило Кате удовольствие, это когда она разделалась с Машей…

В этот раз уже не было сомнений, от которых слабеют колени, как впервые с Владом. И обида, вскипевшая душной яростью, не душила при виде наступающего на нее голого отца… Холодный расчет, с которым она двигалась к подъезду Оксаны, тоже помешал насладиться моментом. А вот Маша была той желанной бабочкой, которую не терпелось пришпилить к траурному сукну.

Жизнь закручивалась все более лихо: в этот день Катя решилась угнать мотоцикл, чтобы добраться до особняка Кавериных, не вызывая такси. Пацаны из ее двора проделывали такое не раз, и Катя часто носилась с ними по Дмитрову на украденных «Явах». Фонари только мелькали, сливаясь штрихом ликования: «Лечу!» Сердце колотилось от восторга.

Но роль пассажира Кате быстро надоела, и она стала приставать к старшему – Петьке Ворончихину, который чаще всех предлагал ей покататься, чтобы он научил ее водить. Ей показалось, он даже обрадовался… Катя быстро научилась управляться с мотоциклом, а потом так же легко усвоила, как его угнать. Пригодилось впервые, хотя набор инструментов на всякий случай сохранила…

Сейчас Катю, конечно, могли десять раз остановить, ведь она неслась по Москве без шлема, но ей повезло – ни один гаишник не обратил на нее внимания, они ловили рыбку пожирнее. Как в детстве, она захлебывалась ветром и радостью: у меня все получается!

На этот раз она просто перелетела через забор, которым пытался защититься Каверин. Не помогло. Правда, сейчас Катя перелезла уже в другом месте: вдруг менты нашли следы и караулили там? Разве у них хватит мозгов понять, что «мы пойдем другим путем»?

Камер натыкали возле бассейна, как будто она собиралась светить свое лицо… Тупые! А медицинские маски на что? Катя презирала полицейских так, что воткнула нож в живот Машкиному охраннику, даже не засомневавшись. Он и заметить не успел, откуда выскочила фигура в темном. Хоть то, что его убили, сообразил? Вряд ли. Был занят тем, что ронял слюни на Машкин халатик, сброшенный возле бассейна, пока она плескалась. Выдался же май в этом году – жара совсем летняя…

«Та еще сука, – подумала Катя, с омерзением следя за сводной сестрой. – Даже я не полезла бы в тот бассейн, где отца утопили… Понятно, что воду сменили и продезинфицировали… Без разницы. В этой луже вечно будет стоять трупный запах».

Даже в бассейне Маша продолжала с кем-то болтать по телефону:

– Ты прикинь, она уперлась рогом! Хочу, говорит, остаться в маминой квартире… Ну дура, нет? Это же, блин, гнилая трущоба! Пятиэтажка. В такой жить – себя не уважать… Да не говори! Ни один нормальный чел не согласится даже неделю там провести. К тому же если есть такой дом, как у нас… Ну какие принципы?! Все уже умерли, кому можно было что-то доказывать.

Катя