— Поэтому вселенных бесконечное количество? Мы начали перемещаться между вселенными, и они тем самым расщепляются и…

— Мы не знаем. Но такое возможно. Все, что может произойти, произошло. Возможно, было всего одна-две вселенных, а потом люди нашли лазейку — так началось расширение.

— В таком случае все эти вселенные созданы человеком.

— В отличие от?..

— Созданных природой. Или законами физики.

— Человек создан природой, которая создана законами физики. Физика — во всем, Мартин.

Я почувствовал, как в кармане загудел телефон, но не взял трубку.

— Что теперь будешь делать? — спросил я.

— Начну собирать исследовательскую группу, которая откроет, как переместиться в другую вселенную. Исследования пойдут быстрее, ведь теперь мне известно многое из чужих научных областей.

— А потому ты отправишься в другую вселенную и попробуешь там добиться Мириам?

Он кивнул.

Принесли еду.

Питер схватил острый нож для мяса, но лишь смотрел на ветчину, не притрагиваясь к ней.

— Я очень надеюсь, что она будет твоей, Мартин. А еще мне нужно извиниться за то, что я чуть тебя не убил.

Свободной рукой он положил купюру на стол:

— Мне надо исчезнуть. Удачи, друг мой.

— Ты куда?

— Что делают после забега с быками?

— Спят.

— Вот я и посплю.

Он переложил нож в левую руку, встал, взял меня за правую.

— И еще кое-что: не буди меня. Не заходи в мою комнату — по крайней мере, до темноты. Ладно?

Он сжал мою руку, отпустил, протиснулся между посетителями и ушел.

— Эй!

Я хотел было побежать за ним, но у меня на дороге встал здоровый, пьяный, громогласный американец в панаме. И когда я наконец вышел на улицу, Питера уже не было видно.

Если сомневаешься, иди налево. Таков был девиз моего отца, и я ему последовал. Побежал, расталкивая людей и выкрикивая имя Питера. Я миновал площадь, где по вечерам прыгали со статуи, и остановился, лишь когда подошел к нише со скульптурой святого Фермина. Питера не было.

Я так запыхался, что пришлось опереться о стену. Хитрый засранец. «Извиниться» — вот что он сказал. Не сказал, что сожалеет, — только извинился за то, что чуть меня не убил.

Снова загудел телефон. Я взял его в руки, надеясь, что это Питер. Номер иностранный. Два сообщения.

Ты правда меня любишь?

И:

Правда-правда?

— Привет, мистер знаменитость!

Я поднял глаза от телефона и увидел двух моих подружек-испанок из деревни, идущих рука об руку. Блондинка подошла ко мне и расцеловала в обе щеки.

— Должно быть, ты очень испугался, — сказала она. — И как же тебе повезло!

— Прошу прощения?

— Когда тебя от быка спасли.

— О… вы там были?

— Нет-нет. Тебя по телевизору показывали. Ты знаменитость, Мартин!

Девушки посмеялись — должно быть, над моим удивленным лицом, — а затем повели меня в бар, откуда только что вышли. Там висевший на стене телевизор показывал самые яркие моменты сегодняшних забегов с быками, — видимо, запись шла на повторе.

— Я даже не знал, что это снимают.

— Официально забеги с быками запрещены, но полиция, ясное дело, в другую сторону смотрит. А национальное телевидение транслирует забеги. Добро пожаловать в Испанию!

Обе смеялись до слез и налили свою сангрию в бокалы бара — бармен, судя по всему, не возражал. Сам я пялился в экран: смотрел, как я бегу, а Питер, в темных очках и шапочке, — у меня за спиной. Вдруг я грохнулся лицом вперед, но под ударом оказалось столько людей, что невозможно было рассмотреть, из-за чего я упал. Камера переключилась на быка — я исчез из поля зрения. Пока бык не остановился. И тут я увидел. На заграждения за быком забрались двое мужчин. Один из них — Питер, по-прежнему в шапочке и темных очках. И он перепрыгнул на другую сторону и скрылся! Камера ухватила то, на что смотрел бык, — меня. И человека, прижавшегося к стене у того самого места, где я оказался. Теперь он сделал шаг вперед, схватил меня обеими руками за лодыжку и в тот момент, когда бык понесся на меня — рога опущены, как два металлодетектора, — протащил по земле, описав элегантный полукруг: примерно так же матадор взмахивает плащом резче, чем разогнавшийся бык успевает изменить курс.

Питер. Второй Питер. Нет, третий. Еще старше второго Питера. Пока я смотрел на то, как быка уводят и мы с третьим Питером исчезаем из поля зрения, я кое-что осознал. Третий Питер сказал, что извиняется — так обычно выражаются, когда говорят от чужого имени, — потому что второй Питер без всяких сожалений пытался меня убить. Третий Питер появился не для того, чтобы добиться Мириам, а чтобы спасти меня.

Я сглотнул.

Бармен ободряюще на меня смотрел.

— Бренди, — попросил я.

— Ты где? — спросила Мириам.

— На деревенском празднике, — сказал я и посмотрел на небо.

Только что зашло солнце, а для звезд пока было слишком светло. Я извинился и ушел с площади, где устроили танцы и играла местная группа. Встал рядом с оливой, позади — дома и отдаленный шум, передо мной — виноградные лозы, тянущиеся до самых гор. И оттуда в сумерках я позвонил ей.

— Ты пьяный?

— Слегка. Ты поговорила с Питером?

— Он, хитрец, маме позвонил. Она сняла трубку, а поскольку я сидела рядом, передала телефон мне. Она ничего не знает — только хочет, чтобы он был ее зятем.

— Что он сказал?

— Он знал, что мы с тобой виделись в Сан-Себастьяне. Спросил, приятная ли была встреча. Что он потерял тебя из вида во время забега с быками и что ты еще не вернулся. Я забеспокоилась, когда ты не ответил на мои сообщения, поэтому и позвонила.

— Я видел.

— Почему ты раньше не перезвонил?

— Ну, день выдался… безумный. Я попозже расскажу, меня ждут.

— А, Питер сказал.

— Что сказал?

— Что ты наверняка пошел на вечеринку с какими-нибудь chicas[21]. Он был прав.

Услышав ее полувеселый-полуобвиняющий тон, я улыбнулся:

— Ты чуть-чуть приревновала?

— Мартин, не говори глупостей.

— Скажи, что ты чуть-чуть приревновала. Хотя бы ради моего самолюбия.

— Ты пьян.

— Скажи, ну пожалуйста.

Наступила пауза, я прислушался. Село солнце, и цикады замолчали. Или же они пели так же, как и там, откуда я родом, а такую высокую частоту человеческое ухо не воспринимает. Я размышлял об этом, о вибрациях — обо всем, что нас окружает и что мы не видим, не слышим и не ощущаем.