Бога и в Его единородного Сына Иисуса Христа довольно для нас. Наши посты, наши мессы, наши всенощные бдения и тому подобное не имеют никаких последствий для нас. Что спасает нас, так это милосердие Бога, который прощает нам наши грехи. Любовь и вера суть одно единое, ибо любовь приходит через веру, и истинное Христианство проявляется в любви и в деяниях любви».

Много подобных рассуждений можно встретить в богословских и религиозных трактатах, которые были обнаружены в 1899 году и авторство которых было установлено д-ром Зудхоффом. В трактате, посвящённом Посланию Св. Иакова, Парацельс настойчиво и более подробно разрабатывает тезис о практических проявлениях христианской веры, ибо «вера без деяний мертва». Он утверждает, что лютеране подчёркивают значение веры в ущерб таковой в отношении любви.

Чего Гогенгейм желал, так это улучшения рода человеческого и признания божественного замысла религии. Он не жаждал ни доминирования власти священничества в людском сообществе, ни доминирования Библии, интерпретированной в виде текста ограниченным и изменчивым человеческим интеллектом, но доминирования Бога, проявляемого в человеке Святым Духом, учения и жертвы Иисуса Христа. Царство Божие, уготованное людскому братству, было той жемчужиной огромной ценности, которую Христос явил миру и дал людям наказ отдать за неё всё, что они накопили. Он придерживался того мнения, что замыслом Бога является совершенствование духовной жизни для всех людей, а не для нескольких отшельников или немногих монахов и монахинь, не имеющих никаких оснований напускать на себя от имени Бога дающую привилегии показную святость, которой достигают лишь немногие из них. Бог сотворил людей для Своей Вселенной, и в этой Вселенной Он заложил в них веру и любовь и к Себе Самому, и к их собратьям. Если бы Бога по-настоящему признали Властелином Его собственной Вселенной, то в лучах праведности было бы покончено с лицемерием. Однако Царство Божие хранит в себе множество тайн, теснейшим образом связанных с нашей жизнью в вере и любви, которые проницательной душе дозволено открывать одну за другой. Это Они есть тайны Божьего провидения, которые тот, кто ищет, непременно откроет – тайны единения с Богом, секретную обитель, у врат которой постучавшемуся будет открыто. А те люди, которые ищут и стремятся, есть пророки и целители Его Царства, поскольку им вручены ключи от него, ключи, которые отомкнут сокровищницы земли и небес. И они являются пастырями, водителями, апостолами Вселенной.

«Лечебное средство основано на природе, природа сама по себе есть лечебное средство, и в ней одной люди будут стремиться отыскать его. Ведь природа есть учитель врача, поскольку она старше него, и она пребывает внутри людей, так же как она существует вне людей.

Посему блажен тот, кто читает книги, написанные Самим Богом и кто идёт путями, Им начертанными. Такие люди являются истинными, совершенными и преданными тружениками своего призвания, ибо они идут, преисполненные света знаний, а не погружённые в тёмную пучину заблуждений. Велики Божественные тайны в природе: Он управляет, где Он желает, как Он желает и когда Он желает. Вот почему должны мы устремляться, стучаться и просить. И тогда встаёт вопрос, человеком каких качеств должен быть тот, кто устремляется, стучится и просит? Насколько истинными должны быть у такого искателя чистосердечие, вера, непорочность, целомудрие, правдивость и милосердие… Пусть ни один доктор не скажет – эта болезнь неизлечима. Этим он отрицает Бога, нашего Творца; он отрицает природу с множеством скрытых возможностей; он обесценивает великие магические силы природы и тайны творения. Но именно Богу возносят хвалу в случае тяжелейших болезней, а не исцеления от банального недомогания. Не существует ни одной болезни, в самом деле серьёзной, чтобы Он не обеспечил её излечение».

Касаясь приписываемого Парацельсу оккультизма, следует избегать многих ловушек, в которые может попасть изучающий его доктрины человек, слишком легко принимающий на веру мистические предания, сложившиеся вокруг его посмертной славы в XVII и XVIII столетиях. Его имя превратилось в рекомендательное письмо для колдунов и алхимиков с их сочинениями. Они в те времена суеверного отношения к колдовству и чёрной магии прибегали к террору, который внушали их подлые писания. Они обвиняли его в порочных ритуалах, совершаемых ими самими, и его имя очернялось их дурной славой. Мы решительно и с полным основанием отказываем им в праве узурпировать его авторитет. Всё низкое, пагубное и сатанинское он отвергал в весьма отчётливых выражениях. Его практика применения телепатических и гипнотических сил, использование магнетизма в лечебных целях были достаточными, чтобы набросить на его имя флёр магии и волшебства, не говоря уже о каких-либо явных признаках. Но ещё оставалась одна подробность, выпавшая в осадок в виде полусомнительной веры во множество невидимых сил, не в полной мере скрытых и лечебных. В нём уживалось признание существования стихийных существ – духов огня, которых он называл acthnici; воздуха – nenufareni; воды – melosin^; и земли – pigmaci. Кроме них, в наследстве, полученном им от сказочно-волшебных королевств былых прагерманских эпох, находили себе место бесенята, гномы и духи-проказники. Лесные нимфы были известны ему как durdales, легко узнаваемые духи – как flagx. Он верил в астральное тело человека и называл его eventrum; в астральные тела растений, или lefjas; в левитацию, или mangonria; в ясновидение, или tromantia; в видения, предзнаменования и фантомы. Тем не менее вполне возможно, что книга об этих ужасных пережитках язычества, которую приписывали ему, вовсе не была его книгой; она была опубликована в 1566 году Маркусом Амброзиусом Ниссенсисом и посвящалась Константину Фарберу Данцигскому под заглавием „Ex Libro de Nymphis, Sylvanis, Pygmas, Salamandris et Gigantibus“, она выдавалась за отрывок из его сочинений по этому вопросу, была до некоторой степени произвольно составлена, и ей предпосылалось вступление в виде посвящения, которое не только содержало массу ошибок, но и наталкивало на мысль о весьма смутном знании книг Гогенгейма.

Гораздо больший интерес представляет его труд об амулетах, потому что он свидетельствует о его отношении к мощному воздействию электричества. Он составлял сочетания металлов для исцеляющих амулетов; один из самых действенных из них он назвал Electrum Magicum. Он состоял из семи металлов и использовался в кольцах и зеркалах. Его амулеты ценились как гностические[250]драгоценные камни и талисманы, связанные с планетарным воздействием, с запечатлёнными на них небесными знаками и каббалистическими символами. Читатель, пожалуй, может прийти к заключению, что он использовал средневековое пристрастие к лечению магией и направил её на применение в качестве подлинного и действенного средства, представленного как магическое.

Чрезвычайно полезными для лечения он считал также и драгоценные камни. Талисманы, в которые их вставляли,