“Рэнд Макнелли” лежал на соседнем сиденье. Она вспомнила, как приезжала сюда в последний раз, с Солом и Майклом. Ноябрь, лес голый и темный. У мамы, в шестьдесят девять, первые признаки деменции, которая скоро проявится в полную силу. Дитя Великой депрессии, она все еще топила дом дровами. Роберту было нехорошо, почти весь день он провел за Штопкой, а когда Хелен попыталась к нему присоединиться, быстро стало понятно, что он пропадает где-то в своем мире. Тринадцатилетнего Майкла пугали дядины долгие взгляды, и все трое были в ужасе от грязи и холода и уехали на два дня раньше, чем планировали.

Словно в качестве покаяния, Хелен оплатила установку современного бойлера, но Роберт отказался пускать мастера в дом. По телефону он объяснил ей, что Мародеры будут использовать бойлер для пыток, что он уже лежал в больницах с бойлерами и не позволит поставить такой агрегат у себя в доме.

Вовсе не безумие подозревать бойлер в заговоре, сказал Сол, пока Хелен с досадой вертела трубку в руках. Спорить с братом она не стала. Зима миновала, и никто не умер от холода. Наступило лето, и от Роберта пришло письмо. Хелен была в недоумении: раньше он никогда не писал. Шесть страниц, слова толпятся на бумаге, будто в манифесте киношного сумасшедшего. Ее первой мыслью было, что у них умерла мать.

Но с матерью все было в порядке. Позже она узнала, что умерла Аннели, но не из письма Роберта. В своем письме он сообщал, что завершил книгу, объяснение всего, что произошло. Он понимает, что раскрывать эту информацию опасно, однако он уже немолод. У него болят колени, и с грудью что-то не так, и одышка, и он не сможет Штопать вечно. Нужно, чтобы другие тоже знали, чтобы они продолжили его дело, когда он будет не в состоянии ходить.

Он хотел бы, писал он, чтобы Хелен помогла ему издать эту книгу – в твердой обложке или частями в каком-нибудь журнале.

В следующих двух письмах, быстро последовавших за первым, говорилось то же самое – с возрастающей настойчивостью.

Она позвонила. Линия не работала – вспышки недоверия к современным технологиям распространялись у Роберта и на телефоны. Тогда она отправила ему короткое письмо, пообещав прочитать все, что он пришлет. Она не стала говорить, каковы шансы, что преподаватель с двумя научными публикациями, проданными в количестве трехсот восьмидесяти четырех экземпляров, поможет ему найти издателя. Пока что она просто ухватилась за возможность вернуть то, что считала безвозвратно утраченным.

Посылка пришла через две недели, завернутая в три коричневых бумажных пакета и залепленная клейкой лентой. Восемьсот страниц, доверенных почтовой службе человеком, который не доверяет бойлеру. Было видно, что Роберт изо всех сил старался упорядочить повествование. В книге имелось оглавление, запутанный указатель. В первых двух главах сбивчиво рассказывалось о добрых Духах-Наследниках, о преследовании Мародеров, о неизбывности звуков. Но дальше он в основном писал о Штопках, в мельчайших подробностях излагая свои маршруты.

После пятого клена вы увидите белый камень с пучками гриммии…

Место, где ручей поворачивает к дубу и оврагу в форме вытянутого сердца…

Встаньте так, чтобы бук с вырезанными на стволе именами и сосна с выгнутой, как серп, веткой выстроились в одну линию…

У желтой березы с высокими, извилистыми корнями…

Духи-Наследники, Мародеры, Штопка – откуда все это взялось? Книга была огромной, и страшной, и неприглаженной, и Хелен, гордившаяся тем, что не пасует перед сложными текстами, с трепетом ощутила всю ее непостижимость. Орудия дьявола, разорванная земля, замерзающие зимой слова – будь это поэма, а не болезнь, она бы, наверное, восхитилась. Но она видела страдания Роберта своими глазами.

А еще книга была нечитабельна. Пока ее не доставили, Хелен тешила себя надеждой, что она каким-то образом оправдает болезнь Роберта, послужит триумфальным эпилогом к его жизни. Но кто станет читать многостраничное перечисление всех камней и деревьев в отдаленном уголке Западного Массачусетса? Отправить рукопись в издательство значило рискнуть не только отказом, но и тем, что вся жизнь ее брата станет объектом насмешек.

Хелен постаралась, как всегда старалась со своими студентами, быть великодушной. Это огромный труд, писала она, свидетельство твоих уникальных переживаний. Деревья, тропинки, которыми он ходил, – она словно видит их наяву.

А как он сам? Как мама? Ты точно не хочешь, чтобы я помогла с отоплением? Как представлю, что мама пытается колоть дрова… И ты с твоими коленями и болью в груди.

Нет, ему по-прежнему не нужен бойлер. Он уже все объяснил. Ему нужно, чтобы она нашла издателя.

Хелен написала, что подумает. Напомнила ему, что она ученый. У нее есть только один знакомый редактор – ее собственный, из издательства Массачусетского университета.

Так отправь книгу ему. Он не понимает, к чему все эти проволочки. Если дело в гонораре, это не проблема, у него есть накопления.

Хелен попробовала другую тактику, надеясь хотя бы выиграть время. А не хочет ли он сначала отредактировать рукопись? Немного сократить, поместить в общий контекст письма о природе? Читал ли он “Прогулки” Торо? Рукопись Роберта напомнила ей его труды.

Попытка не удалась. Разумеется, он читал “Прогулки”. Какой идиот их не читал? Он читал и дневники Торо, все четырнадцать томов. Никакого сходства он не видит.

Мне все больше кажется, писал он, что ты не понимаешь, насколько безотлагательно дело, какие будут последствия, если тянуть время. Она жила в этом доме. Слышала Мародеров – он точно знает, что слышала, они ему сами сказали, поэтому она и сбежала. Я бы тоже сбежал, если бы они мне позволили. Но все это уже не имеет значения. Важно одно: время на исходе. Пожалуйста, писал он. Если она – университетский преподаватель! – скажет миру, что это правда, ей поверят. Ему осточертело слушать, что он сумасшедший.

Ты говорила, что веришь мне. А теперь я начинаю задумываться, уж не солгала ли ты.

Она ни разу не говорила, что ему верит. Но он явно по-своему истолковал ее теплые слова. Добрые намерения сослужили ей плохую службу.

Она написала ответное письмо, порвала его, написала еще два, пытаясь хоть как-то смягчить его обвинения.

Роберт, я не сомневаюсь, что ты так думаешь.

Нет: что ты так чувствуешь.

Я верю, что для тебя все это реально.

Но Роберт был непреклонен, и в конце концов она сказала ему правду. Она не верит ни в Мародеров, ни в Разрыв. Никогда не слышала голосов, ни разу не видела Духов-Наследников в тени. Не верит, что Роберт восстанавливает землю, штопая ее своими шагами. Печально, что он всю жизнь обременен такими обязанностями. Она даже представить не может, как это тяжело. Но она не в силах его обманывать.