Гидеон ударился оземь с силой, способной переломать кости, но все же через секунду вскочил. Казалось, он растет у Элайзы на глазах: вот он навис над ней, источая темную силу черными волнами. Он принялся вращаться с такой скоростью, что Элайзу стало затягивать в вихрь его пульсирующей черноты. Она закричала, на последнем дыхании выговаривая заклинания, прежде чем от головокружения у нее начало мутиться сознание.

Внезапно воцарилась тишина. Элайза обнаружила, что ее отбросило на мокрую землю. Она лежала, хватая воздух, пытаясь вытолкнуть ядовитые пары, заполнившие легкие. Судорожно осмотрелась – и поняла, что она одна. Совершенно одна. Гидеона не было видно. Оглушенная, Элайза кое-как поднялась и на ощупь пошла по улице, тяжело опираясь на грязные каменные стены зданий, потому что боялась, что ноги ее не удержат. Она прислушивалась: не раздастся ли предательский звук? Вытягивала шею, всматриваясь в сумрак. Принюхивалась. Ничего. От Гидеона не осталось и следа. Неужели заклинание сработало? Неужели она действительно избавилась от злого создания, освободилась от него раз и навсегда? Она и подумать не могла, что это будет так просто, что он не станет с нею бороться, отвечая на каждый удар своим, еще более сильным. Она продолжала искать, но его нигде не было. Гидеон исчез. Удалось ли ей уничтожить колдуна или он просто прятался? Она постояла в переулке, глядя по сторонам и желая получить доказательства его смерти. Но ничего не было. Только время покажет, освободилась она от Гидеона по-настоящему или он всего лишь выжидает. Элайза стащила вымокшую шляпку с головы, вытерла потный лоб тыльной стороной руки и, спотыкаясь, побрела домой, ждать экипаж, посланный Саймоном.

7

После встречи с Гидеоном Элайза провела несколько дней в замешательстве. Что-то в ней все еще было настороже на случай его нового появления, ожидало, не захочет ли он разыграть последние карты. Она не могла поверить, что одолела его с такой легкостью, и боялась утратить бдительность, понимая, что он может собирать силы для неожиданного нападения. Однако если не считать этого упорного страха, то было время чудес. Применив и отпустив на волю всю силу ведьмы, Элайза теперь оказалась в мире, совершенно отличном от того, где жила ранее. Ее чувства обострились до необычайной степени. Запахи, звуки, краски и вкусы одолевали ежесекундно. Оказалось, она не может стоять у недавно зажженного огня, ее тошнило от угольных паров. Она могла уловить запах выпечки из кухни даже в спальне Эбигейл на втором этаже. Элайза ясно различала сказанное шепотом на улице за окном гостиной. От подножия лестницы она наблюдала за пауком, ткущим паутину под потолком второго этажа, и слышала постукивание его лапок за работой. Лучший суп, сваренный кухаркой, был невыносимо соленым. Сладость яблока превращалась в несравненное наслаждение. К тому же Элайза сильнее, чем когда-либо, осознавала свое тело. Теперь она, может быть, полностью стала ведьмой, отрицать это было невозможно, но прежде всего она была женщиной. Ее желание все эти годы было втоптано в пересохшую землю вместе с мастерством, и теперь Элайза воспламенилась. Присутствие Саймона стало для нее изысканной пыткой. От сближения с ним у нее ускорялось дыхание, а прикосновение его руки заставляло дрожать от удовольствия. Она не решалась позволить ему поцелуй, потому что боялась потерять самообладание. Перемены в ее состоянии не прошли незамеченными. Эбигейл немного окрепла и сидела в постели, когда Элайза читала ей вслух.

– Дорогая, прошу, помедленнее.

– Простите?

– Вы так быстро читаете, что я не улавливаю, что там происходит, – мягко рассмеялась Эбигейл. – Едва ли предполагалось, что «Доктора Джекилла» нужно читать галопом.

– Ох, я не отдавала себе отчета…

Элайза закрыла книгу и положила ее на колени.

– Как вы себя чувствуете? На вид стали гораздо сильнее.

– Так и есть. Я теперь готова, чтобы вы с доктором Гиммелом надо мной потрудились, в любой день. – Она заворочалась в подушках. – Будьте так добры, дайте мне шаль. Да, вот ту, голубую, спасибо.

Элайза укутала плечи Эбигейл мягкой шерстяной накидкой и попыталась сосредоточиться на мыслях об операции. Девушка была права; оперироваться ей предстояло очень скоро. Элайзе по-прежнему казалось, что любое вмешательство может оказаться роковым, но она была решительно настроена не передавать свои страхи Эбигейл, которая изо всех сил старалась быть смелой. Дверь открылась, и в комнату вошел Саймон, неся в руках вазу с таким огромным букетом цветов, что его за ним почти не было видно.

– Это вам, дамы, чтобы в комнате стало повеселее.

– О, Саймон! – Эбигейл захлопала в ладоши. – Какие прелестные!

– И как их много, – отметила Элайза. – Вы скупили у цветочницы весь лоток?

– По-моему, оставил какую-то бутоньерку, если она вдруг кому понадобится. Вот, что, если поставить их сюда, на стол? Эбигейл, тебе их видно здесь?

– Мне бы, наверное, было видно и с вершины Примроуз Хилл. Ты меня балуешь, братик.

Саймон подошел к постели и взял сестру за руку.

– А почему не побаловать? Я так рад, что к тебе возвращается здоровье. Насколько я вижу, даже румянец на щеках появился.

– Если и есть, то это румяна, – сказала Эбигейл. – Почему бы вам двоим не сбежать из тюрьмы и не обойти парк по внутреннему кругу? У меня тут цветов на целый город, чтобы ими любоваться. Нет причин всем сидеть дома и смотреть на меня. Обещаю, не буду делать ничего, что потребует врачебного вмешательства или братских хлопот, пока вы не вернетесь.

– Ты уверена?

Саймон очень неубедительно изобразил недовольство; он не сводил глаз с врача сестра.

Элайза знала, что сияет. Он несколько раз за последние дни говорил ей об этом. Еще она знала, что парень понимает, какое желание она к нему испытывает. Она изо всех сил это скрывала, но все усилия были напрасны.

– У меня нет подходящей для выхода шляпки, – произнесла она, робко ища причину не идти.

Ее разрывало между стремлением побыть с Саймоном и страхом перед силой чувств в новом своем состоянии. Ей нужно было больше времени, чтобы привыкнуть к себе такой.

– Я оставила шляпку в квартире.

– Пф, – фыркнула Эбигейл, – как будто у меня не найдется шляпки, чтобы вам одолжить. Идите в гардеробную, выберите любую и поторопитесь. Солнце в ноябре подолгу не светит, надо ловить момент.

Элайза сделала, что ей велели. Гардеробная Эбигейл находилась за дверью. Вдоль стен стояли сундуки, шкафы с платьями и кринолинами, рубашками, жакетами, плащами и шалями. Одну полку целиком занимали шляпные картонки. Элайза сняла несколько крышек, пока не нашла две подходящие шляпки. Она положила их на туалетный столик у окна и примерила. Первая оказалась слишком вычурной – с вуалью-сеткой, с которой Элайза почувствовала себя так глупо, что хихикнула, глядя на свое отражение в зеркале. Она сняла шляпку, положила ее обратно на столик и как раз собиралась примерить вторую, когда заметила красивую серебряную шкатулку. Она выглядела меньше шляпной картонки, но по форме не была похожа на шкатулку для драгоценностей. По ней вился узор из цветов шиповника с зелеными и розовыми эмалевыми вставками на листьях и бутонах. Элайза не смогла устоять и взяла ее в руки. Она поднесла шкатулку к свету, чтобы лучше рассмотреть красивый узор и мастерскую работу. В замочке торчал тонкий ключик. Элайза повернула его, и крышка резко отскочила. Внутри на стеклянной сцене закружилась крохотная фигурка в изумрудном платье, и музыкальная шкатулка начала играть. Элайза не могла пошевелиться. Она думала швырнуть шкатулку в угол и выбежать из дома, но ее руки словно приклеились к серебру. Танцовщица кружилась с хитрой усмешкой на остреньком личике. Элайзе хотелось закричать в голос, выбросить отвратительную вещь в окно, но она сидела, точно завороженная движением и мелодией, а незабываемые звуки «Зеленых рукавов» все звучали и звучали.