Охрана принцессы Ливорской потеряла убитыми всего шестерых — пятерых кавалеристов и одного егеря, зато раненых было почти два десятка, в основном, легко. Как выяснилось, Латана тоже сберегла Лечение для своего советника, и это заклинание пригодилось, чтобы спасти жизнь одному из кавалеристов.

— Всё, последнего в фургон положили, — прокомментировала Тания, глядя, как исцелённого принцессой бойца передали в высунувшиеся из-под тента руки, — Не злись на неё, Игорь. Ты ведь знаешь, что она хорошая. Просто…

— Да, — согласился Егоров, прижимая к себе иск-магиню, — Просто. У вас всё здесь просто.

От отца Игорь пару раз слышал, что в советские годы, если главное начальство страны вынуждено было делать народу какие-нибудь гадости, то оно, при этом, как правило, ссылалось на многочисленные просьбы трудящихся.

Вот и Игорю во время пути в Трин иногда, не реже, чем раз в два дня, приходилось терпеть под задницей гадкие ощущения от тряски не подрессоренных фургонов по многочисленным просьбам детей и некоторых, впавших в детство, взрослых, хоть ни те, ни другие и не относились к трудящимся массам. А от того, что виконт Дин, являвшийся главным просителем, не мог говорить, его мольбы, выраженные взглядом, игнорировать было ещё труднее.

В принципе, своих маленьких и взрослых друзей попаданец вполне понимал. Ехать почти безостановочно целыми днями довольно утомительно, и удивительные, приводящие в полный, почти щенячий восторг истории, которые знал лэн Игорь Карос, служили в путешествии желанным развлечением.

Землянин давно уже перешёл от сказок к книгам Стивенсона "Чёрная стрела" и " Остров сокровищ", "Робинзона Крузо" он по просьбе принцессы Ливорской рассказывал дважды — до Жерова и после. Запрещённая в США история про Тома Сойера и его друга Гека Финна вообще побила рекорд — её пришлось повторять четырежды и, не покажись в конце третьей пятидневки высокие древние стены Трина, негласной столицы Полуострова Герцогств, Игорю пришлось бы возвращаться к приключениям американских сорванцов и в пятый раз. Зато "Одиссея капитана Блада", как и все другие истории Егорова, принятая очень благосклонно, тем не менее, желания прослушать её ещё раз у друзей не вызвала — не оказалось среди них любителей пиратской романтики. В Ливоре к морским разбойникам относились скверно, вне зависимости от того, какими благими целями те свои грабежи оправдывали.

В пути, через три дня, как они миновали Жеров, принцессе пришлось выдержать ещё одно нападение. Только, в этот раз оно было не вооружённым, зато очень навязчивым — их нагнал лично герцог Отайский, оповещённый кем-то из своих владетелей о проезде Латаны через его герцогство и о случившемся на неё нападении.

Местный правитель много извинялся и через каждую фразу приглашал принцессу погостить у него во дворце. Герцог Отайский, пожилой невысокий мужчина, мало походил на венценосного аристократа — больше напоминая мимикой и жестами ушлого торгаша.

Чего хитрец желал от встречи с Латаной? Об этом неприметный, скромный лэн Карос, сумевший незаметно сплести Раскрытие Замыслов, доложил своей сюзеренше уже вечером первого дня знакомства правителей друг с другом.

Помыслы герцога Отайского были чисты — он хотел беспошлинной отправки своих товаров через порт Гирфеля. Увы, Отай не имел выхода к морю.

На последней беседе Латаны со своим коллегой Игорь не присутствовал, встреча проводилась тет-а-тет, но её результатами вернувшаяся высокородная подруга осталась очень довольна — плюс два кавалерийских и один пехотный полк в дополнение к её войску.

На границе Тринского герцогства принцессу Ливорскую ожидала сотня гвардейцев в качестве почётного эскорта, так что, к столице прибыла весьма внушительная колонна. Но делегация, вышедшая за городские ворота встречать правительницу Гирфеля, выглядела гораздо более впечатляюще, превосходя сопровождение Латаны и численностью, и богатством одежд.

— Я сейчас ослепну, — шёпотом сообщил Игорь Тании, — Где они все столько драгоценностей нашли? Тут в Трине есть алмазные россыпи?

Иск-магиня оставила вопросы без ответа, потому что в этот момент к Лане подъехали на статных, украшенных богатой сбруей конях важные улыбающиеся господа, и начался церемониал встречи дорогой долгожданной гостьи. Перешёптываться в такой момент было бы натуральным хамством.

— Принцесса, моя дорогая сестра, искренне рад тебя приветствовать в своём доме, — обратился, как понял Егоров из контекста его слов, герцог Авлой Тринский, молодой, чуть старше тридцати, мужчина, позади которого вежливо улыбались герцогиня Мира и их наследник тринадцатилетний виконт Обалон, — Тебя, твоего славного сына Дина, — он помигнул сидящему на холке материнского коня виконту, — И остальных.

Один из этих остальных — лэн Игорь Карос — посчитал развернувшееся на его глазах действие чрезмерно напыщенным и, главное, затянутым. Нет, ну, почти целый час пудрить мозги взаимными представлениями и славословиями, когда люди проехали долгий, длинный путь — это явный перебор. Но, порядок есть порядок. Егоров понимал, что от ритуальных плясок в средневековье никуда не деться.

Гирфель не только обладал одним из двух самых крупных портов Полуострова, но и располагался в стратегически важной точке тех мест, где позиции проимперской партии были наиболее слабы и уязвимы. Против Гира-Туана часто выступали не только и не столько правители, сколько большое количество владетелей рангом поменьше, практически не извлекавшие для себя никакой пользы от союза с империей. Контроль над Гирфелем позволял приводить смутьянов к послушанию и поиску компромиссов. Данным обстоятельством и объяснялся столь пышный приём, который в Трине был устроен Ливорской принцессе.

Среди встречающих оказались имперский легат граф Семпилий Рованский, солидный мужчина, обилием украшений готовый превзойти любого правителя Полуострова, уже прибывшие в Трин главы государств, соседствующих на севере с новыми владениями Латаны, герцоги Сероб Биранский и Ниетен Вилерский, руководители гирфельской эмиграции граф Майен Моснорский, барон Гольн Диг и владетельная баронесса Фира Тобор.

Именами и должностями остальных встречающих, включая главных жрецов храмов Порядка и Хаоса, Игорь даже не стал забивать себе голову. Решил, что всё равно с первого раза не запомнит. А, когда и если возникнет в ком-то нужда, то всегда можно будет уточнить. Или — как вариант — Егоров воспользуется советом своего бывшего замкомбрига, который говорил: если вы настолько тупые, что ничего не можете запомнить, то делайте, как это делаю я, берите блокнот и записывайте.

— Я о таком только слышала, — сказала Тания, оглядываясь по сторонам с таким выражением лица, что казалась Игорю попавшей в Москву провинциалкой из таёжного поселения, — Не думала, а вот пришлось самой тут оказаться.

— Со мной ещё и не в таких местах побываешь, — шутливо ответил попаданец, — Лойм, пойдёшь ко мне в полк замом? — спросил он у ехавшего с другой от него стороны приятеля.

От ворот Трина, длинная, как поезд "Россия, колонна гостей и встречающих двинулась к герцогскому дворцу, и советник с компаньонкой, как и адъютант принцессы, оказались оттёртыми от своей повелительницы персонами поважнее. Что, правда, не сильно всех троих расстроило — впереди пришлось бы больше щёки надувать, а не беседовать.