Альф закурил и добавил:

– Нервы ей тогда потрепали очень сильно. Это началось вскоре после твоей… э-э-э, ну, ты понимаешь.

Свен прекрасно понял, что он имеет в виду: «после твоей феерической выходки у Джо». Он грустно усмехнулся. Оказывается, Эве и Альфу жилось не очень сладко. А он-то себе представлял совершенно обратную картину. Он ведь не желал слышать о них не только потому, что они вместе, а еще и потому, что был убежден, что у них всё хорошо. В отличие от него самого.

Альф тем временем рассказывал дальше:

– Это продолжалось почти год. Мы мотались туда-сюда. Я боялся, что она ребенка не доносит до срока. Она сейчас очень нервная, у неё депрессия. Она тебе ничего такого не брякнула сгоряча? Если что, ты не злись, ладно? Ей сейчас тяжело.

– Ладно, не буду. Ты помолчи пока и отдохни. Нам еще час ехать.

Но Альф не мог ехать молча и тем более дремать. Он начал рассказывать про вчерашние съемки, прыжки с обрыва в какое-то озеро, и почему-то опять называл провинцию, по которой они ехали, Даларной. Даларна была севернее, и кому, как не Альфу, было это знать. Свен слушал его треп не очень внимательно. Он вел машину и думал о том, что жизнь всё же удивительная штука. Еще вчера он люто ненавидел Альфа за то отчаяние и одиночество, в котором болтался вот уже сколько времени по его вине. Но стоило тому попасть в автокатастрофу возле его дома, и всё прошло.

Альф внезапно умолк. Свен, бросив взгляд в его сторону, увидел, что голова у него свесилась на бок. Было похоже, что он потерял сознание.

Свен вдавил педаль газа в пол.

Он привез Альфа в нючепингскую больницу, где его сразу определили в реанимацию с предварительным диагнозом «ушиб головного мозга». Свен рассказал врачам всё, что требовалось, а потом из приемного отделения набрал матери и поведал о том, что случилось по дороге.

– Ты сейчас поедешь в Стокгольм? – спросила мать. – Нужно сообщить его жене.

– Он мне адрес не сказал. Я не знаю, куда ехать.

– Записывай. Это в Сёдертелье.

Свен схватил со стойки бумагу и ручку, записал, а потом спросил:

– Откуда у тебя его адрес?

– Мы с ним утром поговорили, пока ты спал. У них с Эвой сложная ситуация. Езжай, не задерживайся. Если что-то потребуется, звони.

Подъезжая к трехэтажному дому с желтыми балконами, Свен старался не думать о том, что сейчас будет. Наверное, опять обвинения, как сегодня ночью, истерика, слезы и прочее. «Надо это выдержать как-то», – сказал себе Свен. Он вспомнил, как ночью брякнул Эве: «Завтра я тебя увижу и прощу». Она теперь что угодно может подумать про него, и вовсе не то, что он имел в виду.

Когда она открыла ему дверь, Свен понял, что она уже всё знает. У неё были такие глаза, словно он только что утопил в первой попавшейся луже её драгоценного Альфа и теперь с понтом дела приехал сообщить ей об этом. Хорошо хоть, что Свен был готов именно к такому приему. Минут двадцать, наверное, он ей объяснял, что Альф жив и находится под наблюдением врачей. Ну и прочее – про аварию, про разбитый автомобиль.

Квартирка была маленькая, и в ней царил страшный беспорядок. Словно Эва предыдущий час металась по комнате, собирала вещи и бросала их, не донеся до сумки или чемодана. Младенца пока не было ни видно, ни слышно.

Эва опустилась на стул посреди комнаты и закрыла лицо руками.

Свен увидел телефонный аппарат, схватил трубку и стал набирать номер Лейфа. Они не общались, наверное, полгода или больше.

– Я вез его через Нючепинг, – сказал он, описав ситуацию. – Утром он был в порядке. До машины дошел своими ногами. Просто головокружение было. Что? Конечно, его смотрели сразу после того, как он… Врач скорой и потом еще моя мать. Ночью он спал, а утром я повез его в Стокгольм. Что? Да, разговаривал по дороге, вообще не затыкался. Нет, язык не заплетался, ничего такого. Путал кое-что, но… Короче, сперва нормально. Потом вдруг резко отрубился, но до больницы было рукой подать, и я сразу туда. Нет, я не знаю, он не… Да он хорохорился всю дорогу! Что? В отделении интенсивной терапии. Да, ты давай туда, а я потом позвоню, у меня еще дела.

Положив трубку, Свен обратился к Эве, которая в течение всего разговора по-прежнему сидела, закрыв лицо руками:

– Ты позвонишь отцу Альфа?

– Мы не общаемся, – ответила она глухо.

– Почему?

– Он меня ненавидит.

– Ненавидит тебя? За что?!

Эва разрыдалась.

Сердце его сжалось. В одну секунду он вдруг увидел, словно сам был свидетелем, как они жили последний год или два. Одни против всего мира. Какое-то время им удавалось справляться, пока не начались проблемы. Им никто не помогал и даже не собирался. Это поразило Свена до глубины души. А он-то думал, что это он один сидит в дерьме…

«Так, ладно, – решил Свен. – Лейф сам позвонит его отцу. Может быть, он уже сделал это».

В этот самый момент в дальней комнате заплакал ребенок. Эва никак не отреагировала и продолжала сидеть на стуле. Плечи её содрогались от рыданий. Свен стоял, слушая, как они оба ревут, потом сходил на кухню, налил воды в стакан и вернулся к Эве. У него уже в ушах начало закладывать от криков младенца.

– Выпей, – сказал он, протягивая Эве стакан. – И надо ребенка покормить, а то он, наверное, голодный.

Она замотала головой, отказываясь то ли от воды, то ли от своих материнских обязанностей.

– Эва, – сказал Свен, – послушай меня. С Альфом будет всё в порядке. Он под присмотром врачей. Ему оказывают помощь. А тебе нужно позаботиться о ребенке. Причем это нужно сделать прямо сейчас.

Младенец уже вовсю вопил благим матом, но Эва словно не слышала.

– Я хочу ехать в больницу, – вдруг сказала она, поднимая голову.

– Хорошо, я тебя отвезу. Хотя делать там совершенно нечего.

– Я хочу видеть его!

– Хорошо, – повторил Свен терпеливо. – Но ты сперва покормишь ребенка. И нужно кого-нибудь позвать на три часа, чтобы с ним посидели.

Эва опустила голову, потом опять подняла и взглянула на него. Её глаза были полны слез.

– У меня никого не осталось, – сказала она. – У меня был только Альф. А теперь и его нет.

Свен подумал, что она сходит с ума. Скорее всего, так оно и было.

– У тебя есть Альф и сын, – сказал он и повторил еще раз: – Альф и сын. Пойми, Альф жив. Возьми себя в руки.

Поскольку Эва не двигалась, так всё и сидела на стуле, пришлось Свену сходить в соседнюю комнату, где обнаружился младенец с красным от рева лицом. На полу возле детской кроватки Свен нашел соску. Он поднял её, наскоро обтер какой-то салфеткой и сунул младенцу в рот. Ребенок замолчал и уставился на него синими глазенками. Свен огляделся по сторонам, схватил со столика бутылочку с молоком и вернулся к Эве.