много ни мало указать место с большим запасом аметистов. Даже предоставил убедительные доказательства.

«Жаль, правда, что он тоже не знал принцип их возникновения».

Денег на исследования ему тогда пришлось потратить немало, да и подключить некоторые связи, когда запросы исследователя нельзя было решить деньгами. Но всё это с лихвой окупалось периодически доставляемыми графу аметистами.

«И вот недавно…»

Ход мыслей графа прервал короткий стук в дверь каюты.

— Входи.

— Ваше Сиятельство, капитан просил доложить, что корабль готов к отправке. Но он ещё раз хочет уточнить пункт назначения.

— Передай ему, что я сейчас буду. Свободен.

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство.

Посыльный поклонился и покинул каюту, а граф снова задумался.

Если тот исследователь окажется прав, то через несколько дней он… Граф Мэйнер! А не кто-либо другой! Станет самым влиятельным человеком в этом мире. Главное — удержать в тайне источник аметистов от всех. Но об этом он подумает позже, ведь сначала их надо всё-таки найти.

На этой радостной мысли граф покинул свою каюту и направился к капитану.

Но до капитана ему дойти не удалось. Стоило ему выйти на палубу, как Кантер доложил, что Леон был замечен в порту на крыше одного из припортовых зданий. Его люди тайно окружили здание и ждут распоряжений графа.

— Подзорную трубу мне! — скомандовал граф, чтобы лично убедиться, что это действительно его сын.

Труба моментально оказалась в его руках.

— Куда смотреть? — раздражённо спросил граф.

Кантер указал на двухэтажное здание справа от центральной портовой улицы.

— Ах ты ж гад! — взревел граф. — Привести его на корабль любой ценой, но живым! И быстро!

— Смею вам сообщить, — невозмутимо начал Кантер, — что мы находимся на территории графини Дэйнеры, вблизи от её военных пирсов. Возможны…

— Я сказал, любой ценой! — перебил его граф.

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство.

Кантер поспешил выполнять указание, а разозлённый граф направился в каюту капитана… Разносить того за то, что с первого раза не может запомнить, где встать на рейде.

Часть 3

Глава 12. На цепи

Леон

Выкрики, разговоры, снующие туда-сюда люди, повозки — в общем, шум и возня были где-то далеко внизу. Пусть всего и на два этажа ниже, но далеко. Леон сидел на плоской крыше одного из припортовых зданий и смотрел на порт. Точнее, не на порт — на море — бескрайнее синее море. Оно манило его за собой, увлекало за горизонт… И дальше… И дальше… И дальше. Утренний бриз доносил запах приключений, и казалось, что вот-то услышишь скрежет вант, тихий смех русалок и плеск волн от выныривающих из моря чудо-рыб.

Леон мечтал. Все мысли о том, чтобы идти куда-то ещё, вылетели у него из головы, как только он залез на крышу и увидел море.

Подвох подкрался незаметно, когда Леон вспомнил, что долго маячить не стоит, и спустился с крыши. В общем, сам к нему — подвоху — и спустился. Люди, которые его ждали внизу, оказались слишком похожими на людей его отца.

Спасла лишь въевшаяся в кожу привычка, заработанная ещё во время его безбашенных вылазок во все возможные районы родного города — смотреть, во что вляпываешься, а в данном случае — куда спрыгиваешь.

Пусть он и проспал облаву, замечтавшись на крыше, но успел её заметить перед прыжком с карниза крыльца первого этажа на мостовую. Прежде чем его схватили за ногу, он перепрыгнул на крышу соседнего крыльца, и так перебежками и прыжками добежал до угла этого длинного дома, и, не раздумывая, прыгнул вниз.

Это была одна из тех опасных ситуаций, когда сомневаться и менжеваться — смерти подобно. Одно мгновение решало всё: схватят ли его люди отца, или он проскользнет между ними. Леон приземлился, сразу же ушёл в кувырок, вскочил на ноги — и выиграл это мгновение.

Путь в город был отрезан. Пришлось бежать в порт.

«Нафиг я убегаю? — думал Леон, уворачиваясь от людей, ящиков и пробегая в последний момент перед повозками. — Всё равно возвращаться к отцу собирался рано или поздно…»

«Но не так же, — отвечал его внутренний голос. — Не как малолетка, за ухо притащенная на суд отца за случайно испорченную вещь?»

«Не так, — соглашался Леон, краем глаза замечая, что он пробегает мимо вывески „Пирс 18“. — Я должен был сам прийти».

Леон зло усмехнулся и побежал дальше — вглубь военной части порта, зная, что его отцу влетит от графини Дэйнеры в любом случае: поймают ли его люди графини или зайдут люди отца на военную территорию графини без спроса.

Быстро оглянувшись назад, он увидел, что люди отца немного подотстали, но всё же вбежали за ним за эмблему восемнадцатого пирса.

А когда повернул голову назад, в глазах резко потемнело, и всё, что он успел подумать:

«Черт! Знаешь же, что никогда нельзя оборачиваться, убегая…»

Люди графини Дэйнеры оказались шустрее.

Леон очнулся от боли в ноге. Кто-то его пнул ещё раз, и он открыл глаза — перед ним был деревянный пол. Пол едва уловимо покачивался, скрипели доски, шумел ветер.

«Палуба, что ли?» — подумал Леон и услышал голос отца:

— Вставай, сволочь! Ты — принеси ведро воды и окати его! Я не собираюсь тут торчать весь день.

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство, — послышалось в ответ.

Леон уперся рукой в пол и, придерживая второй рукой гудящую голову, сел.

— Не надо, — произнёс он, закашлявшись.

«Ну и знатно меня вырубило — голоса собственного не узнаю».

— О том, чего мне стоила твоя выходка, — гневно продолжал его отец, — мы поговорим позже. А сейчас у тебя есть выбор: либо я ломаю тебе ногу и запираю в каюте…

«Ага,