в тепле и уюте… Да я прям поэт!» — мысленно заржал Леон, но продолжал с болью держаться за голову.

— Либо, — продолжал его отец, — пристёгиваю на цепь к мачте, как драную собаку!

«Шалуна и забияку», — Леон чуть не заржал в голос и решил, что хватит передразнивать отца, пусть и мысленно.

Прибежал матрос с ведром воды и замялся на месте, но граф жестом отогнал его прочь.

«Знал бы ты, отец, что для меня бо́льшее унижение — это сидеть покалеченным взаперти…» — подумал Леон, и кривая ухмылка появилась на его окровавленном лице.

— Ломай! — с вызовом он посмотрел на отца, ведь точно знал, что отец всегда делает наперекор ему.

— На цепь его! — крикнул граф Мэйнер. — Хлеб и воду приносить раз в день! Увижу, что кто-то его подкармливает — прикажу кинуть за борт!

Глаза Леона расширились от ужаса, а про себя он довольно подумал: «Попался!»

Чтоб «рыбка» не соскочила с «крючка», он начал отползать назад и отбиваться от матросов, пытавшихся надеть на него кандалы. А когда его наконец скрутили и приковали за ногу к центральной мачте на длинную цепь, он обречённо опустил голову, чтобы никто случайно не увидел его отнюдь не обреченные глаза. Свою улыбку он продолжал сдерживать мастерски.

Отец ушёл в капитанскую каюту. Собравшаяся на представление толпа разошлась. Вскоре все про него забыли и занялись своими делами, лишь изредка поглядывая в его сторону и перешептываясь.

Леон прикрыл рот рукой, делая вид, что он кашляет, и улыбнулся. Приятная дрожь возбуждения прокатилась по всему телу.

«Мечта сбылась! Хоть и немного неожиданным способом…» — по-детски радовался он.

Такие мелочи, как цепь на ноге, пробирающий до костей холодный ветер и моросящий дождь его не смущали.

Когда Леон наконец успокоился, то вспомнил, что ему рассказывал Киран про своё первое морское путешествие, и начал внимательно следить за происходящим вокруг.

«Жаль, конечно, что порасспрашивать не получится — никто отца не ослушается и близко не подойдёт. Но подслушивать-то не запретишь!»

Через час он окончательно продрог и решил, что пора размяться — встал и стал ходить на цепи туда — сюда.

«И кот ученый всё ходит по цепи кругом», — вспомнилась ему строчка из какого-то уличного представления и опять пришлось «кашлять», чтоб не заржать.

Надо было срочно успокоиться, чтоб ногу не сломали.

К ночи граф, видимо, всё-таки решил, что наследник ему ещё нужен. Леона отстегнули от мачты и повели в бараки для матросов. Пристегнули к балке, указали на гамак и выдали плед.

«Вот тут поболтать уже никто не запретит!» — подумал Леон, больше радуясь новой компании, чем долгожданному теплу.

Утром его вывели обратно на палубу и пристегнули к мачте. Так продолжалось несколько дней.

Лео́н Мэ́йнер

Песня Души: Machinae Supremacy — Player One

Часть 3

Глава 13. Поиск

На берег мы высадились через два дня нашего морского путешествия. В отличие от моих сновидений, таранить скалу на корабле нам не пришлось, но мастерству матросов, доставивших нас на берег, я удивиться успел. Будь я на вёслах, я б и до скалы не дошёл, не говоря уже о том, чтобы обогнуть её и пройти сквозь бурлящие потоки к берегу.

Пляж, на который мы высадились, нельзя было назвать тихой гаванью. Пока мы с Киром несли один из двух ящиков припасов, мои ноги по щиколотку проваливались в мокрую и скользкую гальку. Сам ящик приходилось поднимать повыше — до уровня пояса, чтобы накатывающие волны его не намочили.

Долго идти через пляж нам не пришлось. Правда, я бы и не сказал, что это было облегчением: мы упёрлись в каменную скалу, вдоль которой шла тропа наверх. Нагромождение высоких и низких плоских камней местами делали её похожей на лестницу. Пришлось карабкаться наверх.

Тропа виляла по склону скалы и исчезала где-то недалеко наверху. Это радовало — значит, там может быть хотя бы небольшой плоский участок. Несколько раз я оборачивался и смотрел вниз. Красиво. Прибой накатывал на скалы и взрывался фонтаном брызг, образуя арку над нашим небольшим пляжем. Капли воды на мгновение зависали над камнями и в ярких лучах утреннего солнца переливались всеми цветами радуги. За аркой до самой Лунной Скалы бурлило неспокойное лазурное море, а сама Лунная Скала была скорее солнечной. А дальше — сама безмятежность: неспешно бегущая водная рябь, медленно плывущие редкие белые облака и незаметно покачивающийся корабль на рейде…

— Почти пришли, — сказал Кир, возвращая мои мысли на тропу. — Я залезу первым — так будет удобнее затаскивать ящик.

Я кивнул, и мы поставили ящик на камни перед двухметровой отвесной скалой, в которую упиралась наша тропа.

— Дальше полка. Там и остановимся, — бросил Кир через плечо, уже карабкаясь по камням слева от скалы. Делал это он достаточно ловко, не впервой, видимо.

Через десяток минут мы вместе с ящиком стояли на краю террасы шириной в десятка три шагов, покрытой пожелтевшей низкой травой, кое-где разбавленной серо-зелёными хвойными кустами, стелющимися по земле.

— Я за Эриком, — сказал Кир и спрыгнул обратно вниз на тропу.

Самое время было оглядеться. Прямо передо мной терраса упиралась в скалы. В принципе, и дальше можно было бы карабкаться вверх по скалам, цепляясь за камни и стволы сосен на особо трудных участках. Правда, без ящиков это было бы намного проще и быстрее. Если Кир не знает, куда дальше идти, то, скорее всего, исследовать местность мы будем по очереди. Слева же она тянулся вдоль скалы, огибала её и исчезала за поворотом. Справа картина повторялась, и всё это мне начинало напоминать какую-то заросшую старую дорогу, на которую мы влезли совсем не на том месте, где предполагалось.

«Может, мы по этой дороге и пойдём», — подумал я, а затем вспомнил про карту из своего сна.

Внизу послышались голоса, и размышления о